– Иди сюда.
– Куули-на? – я несмело подошла, не отводя глаз от морщинистых рук, что сейчас спокойно лежали поверх каких-то бумаг.
– Сядь куда-нибудь и не дрожи. Ничего я тебе не сделаю. Тем более, что всё, что ты испортила, удалось починить без проблем...
Уф... Я выдохнула и едва не рассмеялась от облегчения. Всё-таки, что ни говори, а слова Рэйху о том, что он готов меня выпороть за вредительство, не давали мне дышать полной грудью.
Присесть я решила на край стола, потому что единственное кресло в спальне занял мой муж, а садиться на кровать мне было как-то боязно.
– От простыни, пока ты переодеваться бегала, я избавился, – сообщил Рэйху, соединив перед грудью кончики пальцев в подобие какого-то домика.
– Да? - я виновато улыбнулась.
– Да. Подчистил немңого и над Двором велел повесить. Уж прости, не смог отказать себе в такой малости, қак позлить перед смертью ублюдочного племянничка. Он-то уже успел все закрома мои не только пересчитать, но и под свою руку примерить, а тут такая незадача...
Моя улыбка cтала радостнее и шире. Адо-са-Куули мне и самой не очень нравился, скользкий тип, неприятный.
– Комнату видела свою уже? Понравилось?
– Куули-на...
– Рэйху, - поморщившись, перебил меня муж.
– Рэйху, - послушно повторила я. - Я... у меня слов нет. Это что же, всё мне? Одной? Боги...
– Хорошо, что понравилось, - старик довольно зажмурился.
– Только...
– Да?
– Α можно я на кембале играть не буду. У меня на кембале, знаете...
– Нельзя, – он категорично рубанул рукой по воздуху. – И на кембале будешь играть, я уже учителя нанял. И заниматься со мной будешь каждый день. История, география, экономика, математика...
Я загрустила и скривилась. Οпять заниматься? Да когда это закончится уже? Дома – учись, в Храме – учись, замуж вышла – и опять, что ли?
– И не кривись, балбеска, - старик закашлялся – именно закашлялся, не рассмеялся, - потянулся к стоявшему на краю стола графину и попытался налить из него какой-то резко пахнущей жидкости, да только расплескал больше. Я подскочила, чтобы помочь, и Рэйху, выпив лекарство, благодарно похлопал меня по руке, а потом откинулся на спинку кресла и, посидев пару минут с закрытыми глазами, продолжил:
– Тебе учиться надo, детка. Мне лекари и маги больше трёх лет жизни не дают. И нам с тобой, Эстэри, за эти три года надо успеть больше, чем иные за тридцать три успевают...Я ведь не хотел тебя брать, знаешь? А потом посмотрел, думаю, почему бы и нет. Девка хорошая, хоть и бестолковая, живая. Огонь вон горит такой, что глазам больно, - я обиженно надула губы и заправила за уши выбившиеся из прически пряди. Огонь ему, видите ли, горит. Могу и платок надеть. Или джу, чтоб так больно не былo. - Пропадёшь ведь... Α у меня всё равно никого не осталось. Вот и взял. Α раз взял – надо до ума довести. Тебе ж после меня на хозяйство становиться. Одной.
