— Ловко. Кстати, Ди, — он повернулся к Дайане, — один из моих парней может сменить твоего ближе к утру.
— Спасибо. Посмотрим, — сказала она.
— А ведь я бы и правда на него не подумал, если бы не он сам, — сказал Уилфред, затягиваясь сигарой, — вроде, кажется, знаешь человека, а он всё равно выкидывает что-нибудь этакое.
Что действительно удивило Джона, так это Лиза, явившаяся к костру. Она всплакивала и сжалась как будто от холода, но села к огню. Воцарилось молчание.
— А что теперь с ним будет? — она подняла на Джона заплаканные, полные безысходности глаза.
— Если не будет дальше упираться, а даст признание, дадут на пару лет меньше. Если будет хорошо себя вести и трудиться на благо страны, то тем более выпустят раньше.
— Но сколько? — спросила она.
— Десятка тебя устроит? — спросил Джон скупо, — это если признание, раскаяние и полное желание сотрудничать.
— Десять лет?
— Представь, какое дело можно построить, да? Никакие сиюминутные выгоды рядом не стояли.
— А сколько вообще могут? — спросил Уилфред, — за одного.
— Я не судья. Всё зависит от обстоятельств.
— А самое большое?
— Повесят. Хотя, повесить могут и за плохое поведение в тюрьме.
— Федерация, — усмехнулся он.
— Это вы можете постоять за себя, — спокойно сказал Джон, — а вон тот гражданин в канаве не смог. На что рассчитывать тем, кто не способен сам себя защитить? А их родным? Представьте, что он ваш сын и скажите мне, десять лет работы на рудниках это много или нет? Все смелые резать да грабить, а как только появляется сила, против которой они ничего не могут, думаете, многие сохраняют лицо?
— Видели мы таких, — сказал он, немного сощурив глаза, отчего морщинки по краям стали острее.
— Тогда вы знаете, как они плачут, скулят что псы, умоляют, как будто не понимали, на что идут.
Он отхлебнул виски и снова закурил. Висела тишина. И тут Миллстоун, легко гладивший Везунчика по голове, вдруг осознал нечто важное. В его мыслях запульсировала фраза Роба о том, что собака странно на него посмотрела, а потом сам Джон видел такой же странный взгляд, когда они стояли около канавы. Он остановил руку, медленно проводя пальцами по короткой шерсти между ушей. Овчарка обернулась и посмотрела ему в глаза. Он чуть было в голос не спросил «КАК?», но опомнился.
— И пустынников тоже будут судить? — спросил один из наёмников.
— Будут. Обряды не запрещены, если не приносятся человеческие жертвы и если проводятся строго в рамках сообщества.
