Максим рос чудесным ребенком. Подвижный, смышленый, со всегда смеющимися глазками и лукавой полуулыбкой, он до боли напоминал меня на моих детских фотографиях, а мой отец, который не чаял в нем души, говорил, что у него появился второй шанс, наконец, провести со мной детство. В моем «первом» детстве папа и по совместительству будущий дедушка Макса объездил весь Союз, а потом и весь мир в составе Государственного оркестра джазовой музыки. Его месяцами не бывало дома, и мы с сестрой играли «в папу», притворяясь, что он вдруг неожиданно приехал и его лишь надо отыскать где-то в квартире.
Играл мой отец круто, очень круто. И строки старой песни «барабан был плох, барабанщик – бог», были написаны словно о нем. Но барабанщик, может, и был богом, но на шестом десятке его выбила из-за установки довольно редкая болезнь – «запястье перкуссиониста», – при которой у человека почти пропадает подвижность кистей рук. И вот мой папа прочно осел на пенсии. Мама умерла несколько лет назад, не хочу вспоминать об этом. Но боюсь просто представить, что бы случилось с моим жизнерадостным отцом, если бы после ударных и жены его еще лишили и внука. Макс был для него всем миром!
В любой свободный день я тянул семью на природу. Но наш дедушка часто отказывался по причине плохого самочувствия, а Вероника со своей занятостью выбиралась так редко, что почти все выходные мы проводили вместе с сыном вдвоем. Чаще всего мы уезжали на дачу, там на участке стоял небольшой двухэтажный домик, даже не домик, а баня, где на втором этаже можно было переночевать. Рядом росли две большие липы, между которыми мы с соседом Заурбеком построили сыну «дом на дереве», где Максим и его местные деревенские друзья летом играли в «штаб». Заурбек работал на местной котельной «сутки через трое», а остальное время был вольнонаемным работником у меня. Я платил ему ежемесячное жалованье, и в обмен мы получали постриженные газоны и шашлык летом, очищенный от снега двор и натопленную баню зимой.
Участок нам подарили родители Вероники. Они жили в Петербурге. Мой тесть был военным – в недавнем прошлом капитаном ракетного крейсера стратегического назначения, а теперь – высокое должностное лицо на ответственной работе в штабе округа. Ему и выделили участок в Подмосковье несколько лет назад. Что до моей тещи, то всю жизнь она работала театральным критиком, пишущим для высоколобой питерской богемы. Это, несомненно, наложило суровый отпечаток на ее царственное чело. Вечно поджатые губы, изогнутая бровь, сухие, всегда расправленные плечи. Не хочу сказать ничего дурного, но Инесса Эдуардовна, на мой взгляд, была воплощением ада на земле!
