Сейчас в церкви стояла тишина. До благодарственного молебна оставалось еще два часа, но у него не было желания куда-то идти. Он ощущал, что в стенах здания присутствуют спокойствие и умерщвление. Такие до боли знакомые. Хотя это было кощунством – молить ниспослать силы, чтобы совершить зло, убить кого-то быстро и четко, – он не сомневался: Господь понимает многочисленные вариации греха и простит его за то, что он положит конец тому, чему было дано начало в его детстве.
Из темноты раздался тихий голос:
– Прошу прощения, сэр. Это вы хотели бы исповедаться?
В конвенте Христа Вседержителя у Мари Лавуазье-Сондерс была отдельная келья. Она остановила взгляд на пятне на стене. Стена была голой – ни религиозных атрибутов, ни картин, ни украшений, – белоснежной и чистой и одновременно выцветшей и потускневшей от времени. Мари была погружена в беспокойные размышления.
День, когда умерла сестра, оказался несчастным с самого рассвета. Безостановочно лил дождь. Была пятница, и единственная месса должна была состояться в полдень. Ей предстояло подготовиться физически и духовно. Она одевалась, когда звякнул телефон. Сообщение от Авы было коротким.
По пути Мари целовала четки и молилась о том, чтобы Клэр оставалась в сознании. В отделении экстренной помощи царил хаос, но сестра, лежавшая в отдельной секции и подключенная к мониторам, была жива.
Мари сжала руку Клэр.
«Что произошло?» – прошептала она.
«Все вышло из-под контроля, Мари. Нужно, чтобы ты позвонила maman. Мне страшно».
«Что вышло из-под контроля? Чего ты боишься?»
Мари подняла глаза и увидела, что приехала Ава. Та стояла возле секции и расширившимися глазами смотрела на них. Мари задвинула занавеску и наклонилась, чтобы расслышать последние слова сестры.
Когда врач сообщил, что сестра мертва, ей в голову пришли две мысли. Первая – что теперь все легло на ее плечи, и вторая – что, возможно, смерть Клэр была неслучайной.
Мари открыла глаза. Она сидела на полу в центре кельи с четками в руке и качалась взад-вперед, не замечая этого. Кто-то стучал в дверь.
Мари встала и собралась открыть, но дверь распахнулась до того, как она дотронулась до ручки. На пороге стоял он – весь в темном, пузатый, низенький – трогательная пародия на мужчину.
– Нет, – произнесла Мари дрогнувшим голосом.
Она не видела его много лет, не знала, где он, хотя всегда была уверена, что он кружит где-то поблизости. Не спускает с нее своих глаз-бусинок. С возрастом его вид не улучшился. Она попыталась закрыть дверь у него перед носом, но он оттолкнул створку и вошел.
