– Всегда?
– Практически. Мы всегда были аутсайдерами, куда бы ни приезжали.
Во дворе дул легкий ветерок. Тихая мексиканская музыка смешивалась с шумом фонтана, бившего рядом. Текила уверенно прокладывала себе путь к моим мозгам.
– Значит, ты выросла во всем этом: постоянных переездах, отсутствии близких подруг… А как же Анаис? Она была хорошей бабушкой?
Я рассмеялась:
– Жаль, что ты ее не застал. Она приезжала после смерти Клэр. Увезла тело, чтобы похоронить во Франции. Да, Анаис была лучшей частью всей этой истории с удочерением. Это точно. Сильная женщина. Очень сильная. Необычная. Француженка до мозга костей.
Рассел наклонился вперед, посасывая ледяной кубик из своей выпивки.
– Как я понимаю, она была вне себя от горя – ведь так тяжело потерять ребенка…
– Я думала, она останется на подольше. Поживет со мной и Мари. Но она решила все организационные вопросы и уехала на следующий день. – Я склонила голову набок. – Однако пока Анаис была здесь, она держала себя в руках. Была расстроена, но сдержанна. Кажется, я не видела, чтобы она плакала.
Подошла официантка и поставила перед нами еду. Прежде чем заказывать, Рассел спросил меня, есть ли у меня какие-нибудь предпочтения. Когда я ответила «нет», он настоял на том, чтобы сделать заказ за нас обоих. Я была не голодна, поэтому не возражала. Пока он делал заказ, я сходила в туалет. И вот сейчас передо мной оказались три тарелки. Салат гуакамоле, кесадилья с манго и бри и морской окунь, приготовленный на гриле с красной чечевицей.
– Рассел, мне хватило бы и одного из этих блюд.
Он улыбнулся:
– Заберешь домой. Итак, вернемся к твоей семье.
– Я была там, между прочим. – Я поймала его взгляд. – В то утро, когда Клэр умирала.
Его, по всей видимости, удивил мой подбор слов.
– Серьезно?
– Я нашла ее на полу в коридоре, у двери в мою комнату. Шла ко мне за помощью, наверное.
– Ава, это же ужасно. Она еще была жива?
– Да. Жива. Какие были ее последние слова? – Я улыбнулась. – Сначала она стала умолять меня о помощи. Потом, пока мы ждали «Скорую», она молилась за мою душу. И упрашивала меня стать лучше.
Рассел слегка прищурился:
– Серьезно? Что она имела в виду?
Я прикусила нижнюю губу:
– Не знаю. Меня удивляет, что последние силы она не потратила на то, чтобы заявить, что я выгляжу толстой в своих штанах. Она всегда меня критиковала.
Вероятно, все это прозвучало резче, чем я рассчитывала, потому что на лице Рассела отразился шок. Он прокашлялся:
