– Мне жаль это слышать – тебя зовут Камилла, верно? Это очень печально, – проговорила Брандон.
Голова Джорджии перестала кружиться. Слава богу! Все будет в порядке.
– Значит, у вас не возникнет проблем, если вы выверните свои карманы, – заявила учительница.
Грин посмотрела на Лилу, а потом на Нэнси и поняла, что та ничего не может предложить. Девушки стали медленно доставать из карманов мобильные телефоны, блеск для губ, пакет жевательной резинки, зажигалку Лилы и, наконец, пачку «Мальборо лайтс» из кармана Грейдон.
Брандон удовлетворенно улыбнулась.
– Я полагаю, вам следует вернуться в пансион. Не так ли? Я бы не хотела, чтобы вы опоздали на ужин.
– Я думаю, мы уже почти готовы для главного блюда, – сказала Джорджия в спины своим друзьям.
Никто не обернулся. Лила сидела на коленях Ру и перебирала длинными тонкими пальцами его волосы. Со спины ее можно было принять за подростка. Голова у нее слегка раскачивалась, словно вдруг оказалась слишком тяжелой для шеи. Все уже перестали выдыхать дым в открытые двустворчатые окна и теперь с довольным видом курили за столом. Завтра в доме будет вонять – занавески в гостиной уже пропитались дымом.
– Ребята? – снова позвала хозяйка.
Никакой реакции. Дерьмо, и зачем вообще готовить еду? Ей следовало поставить на стол бутылку водки, и пусть бы все развлекались.
– Я думаю, Джорджия хочет, чтобы мы поели, – услышала она голос Бретта.
В имени «Джорджия» он очень мягко произнес звук «дж». Как только он заговорил, Чарли сразу вскочил на ноги.
– Присоединяйтесь к команде! – рявкнул он слишком громко.
– Я ОБОЖАЮ эту песню! – вскричала Лила и потянулась к пульту.
Она показала на усилители, установленные в каждом углу комнаты, и включила музыку на полную мощность. Усилители завибрировали, искажая звук.
Внизу находился еще один этаж – тот факт, что они владели только четырьмя в таунхаусе, заставлял Чарли невероятно переживать, и он не сомневался, что живущие внизу люди будут возмущены громкими звуками из их квартиры.
У Ру хватило чувства приличия выглядеть смущенным, но он ничего не сказал жене. Джорджия заметила, что лед в кувшине с водой растаял, и, взяв его, отвернулась, довольная, что у нее появился повод отойти от стола. По какой-то глупой причине ей хотелось плакать. Она не могла сказать Лиле, чтобы та приглушила звук, потому что не хотела, чтобы ее считали занудой, стремящейся к контролю и тому подобное. Впрочем, все уже и без того так думали. Но ей было жарко, она устала, а звук болезненно бил по ушам. Она особенно остро почувствовала химические процессы, идущие в ее организме, полном гормонами. Когда Джорджия потянулась к холодильнику, наслаждаясь прикосновением к холодной поверхности, музыка смолкла, и она оглянулась через плечо.
