— Не сглаз это, Аленушка… а любовь… — вдумчиво серьезным тоном объявила Настя.
— Любовь… — машинально, с недоумением, повторила Елена Афанасьевна.
— Да… Может, это Бог тебе у нас суженого на дорогу выслал…
— Это опричника-то? — с каким-то почти священным ужасом воскликнула Аленушка.
— Что же, что опричник… Такой же человек, слуга царев… есть между ними охальники, разбойники, да не все… Отец многих из них очень жалует, да и все здешнее купечество… Поведаю уж я тебе тайну мою, я ведь знаю, кто это с тобою встретился…
— Знаешь! Кто? — встрепенулась Елена Афанасьевна, охотно согласившаяся с подругой в мнении об опричниках.
«Что же, на самом деле, не все же душегубцы и кровопийцы, больше, чай, сплетни о них плетут», — пронеслось в ее голове.
— Это царский стремянной, Семен Карасев.
— Царский стремянной?.. А ты почему это знаешь? — воззрилась на нее Аленушка.
— Это-то и тайна моя, которую я тебе поведаю… К тятеньке ходит тут опричник один и тоже таково ласково на меня поглядывает…
— Ну…
— Да… Из себя тоже красивый парень… на твоего похож, а твой-то его приятель… тоже, как мы с тобой, водой не разольешь… Не раз я его с ним видывала из окна горницы… как ты рассказываешь, так вылитый…
— Что ж ты его, твоего-то… любишь? — с расстановкой спросила подругу Елена Афанасьевна.
— Не знаю я, как и поведать тебе о том, — подперевши рукой свою пухленькую щечку, отвечала, не торопясь, Настасья Федосеевна. — Любить-то, кажись, по-настоящему не люблю, а частенько на него взглядываю, люб он мне, не спорю, а полюбить-то его берегусь… проку из того мало будет… отец не отдаст, да и самой идти замуж за него боязно…
— Ведь я же и говорю, как можно… за опричника… — торопливо заметила Аленушка.
— Не то, а сын-то он… Малюты…
— Малюты!..
Елена Афанасьевна вздрогнула и даже отшатнулась от своей двоюродной сестры.
— Да, Малюты; не в отца пошел, такой тихий, хороший да ласковый, все говорят это, и тятенька, только в семью-то Малютину кто волей пойдет… кто возьмет себе такого свекра… — заметила не по летам рассудительная девушка.
— И ты с ним видаешься?
— Заходит к тятеньке, так кланяемся… но не часто, на улице иной раз встретишься…
— И только? — порывисто спросила взволнованная признанием подруги Елена Афанасьевна.
Хладнокровная Настасья Федосеевна только удивленно посмотрела на нее.
— А с тем… с другим-то… не знакома? — вся зардевшись от смущения, с трудом спросила Аленушка.
— Нет… того так только мельком несколько раз видала… А что, аль тебе вдругорядь повидать захотелось?.. — с улыбкой спросила Настя.
