Там и здесь в степи стояли станции, обыкновенно под защитой небольших фортов. Около станций мало-помалу образовывались поселки. Как сами станции, так и поселки, и еще больше поддерживавшие сообщение между ними дилижансы или даже целые почтовые караваны подвергались почти постоянной опасности, ибо индейцы прерий следили за караванами, как волки следят за бегущим оленем.
Поэтому караваны от одной станции до другой шли часто под прикрытием небольших отрядов регулярной армии. Во всяком случае, все пассажиры, пользовавшиеся этим способом передвижения, пускаясь в путь, вооружались до зубов, и эта предосторожность была отнюдь не лишней, потому что бесчисленное множество почтовых караванов было истреблено индейцами, а их пассажиры без пощады перебиты.
Особой популярностью в старые годы пользовалась дорога через Сен-Луи. Оттуда на запад, через степи, отправлялся почтовый караван регулярно раз в неделю.
Глядя на остатки уничтоженной почты в это утро, Джон Максим обескураженно промолвил:
— Почта из Сен-Луи! Я узнаю экипаж!
Он сошел с лошади и, ведя ее за собой в поводу, подошел ближе к разбитому фургону. Около экипажа лежали в беспорядке трупы трех лошадей и двух людей.
Один из последних трупов производил ужасное впечатление: раскинувшись во весь рост, лежал среди измятой и забрызганной кровью травы сильный, атлетически сложенный, вероятно, еще молодой человек в костюме ковбоя. Его застывшая рука еще сжимала ложе двуствольного пистолета. В груди торчало несколько стрел, пронзивших корпус несчастного, а голова казалась сплошной кровавой раной, потому что убившие ковбоя индейцы скальпировали его. Следом за индейцами на несчастного, может быть, еще полуживого, набросились трусливые койоты и растерзали человеческое тело.
Осмотрев трупы, Джон Максим сказал, обращаясь к своим спутникам, в глубоком волнении глядевшим на место катастрофы;
— Здесь были чэйэны. Это их стрелы. Они напали на почту, надо полагать, еще вчера вечером, незадолго до того, как разразился ураган!
Несколько в стороне от этой жертвы индейцев, среди трупов лошадей, лежал навзничь другой человек. Это был средних лет мужчина в мундире почтового курьера. У него, как и у первого, голова была скальпирована, правая рука почти отделена от туловища ударом топора, но лицо еще не было тронуто койотами, и при первом же взгляде на него Джон Максим вскрикнул яростно:
— Патт! Почтарь из Сен-Луи?! О, бедняга! Тарри-а-Ла когда-то поклялся, что убьет этого несчастного. Клянусь, Тарри-а-Ла, должно быть, теперь носит с собою скальп Патта!
