Ей нравится Митч, несмотря на — как она говорит — его незадачливость по части лучших друзей, которых, по её же утверждению, она ненавидит с горячностью тысячи светил. Эрин не сомневалась, что Митч придёт в себя. Однажды она призналась, что завидует нашим отношениям, тому, как он относится ко мне. Помню, какую гордость я испытала от такого комплимента.
Я стою перед холодильником, почти не чувствуя ледяной воздух на обнажённых ногах и руках, а мои мысли заняты предстоящим обедом, когда раздаётся дверной звонок.
— Я открою, — кричит мама из прихожей. Она агент по недвижимости, поэтому сама устанавливает себе график. Думаю, она намеренно держалась поближе к дому, чтобы присматривать за мной. По ней видно, что она переживает о том, что происходит со мной — беременность — и том, что творится между нами с Митчем.
Моё сердце как будто ускоряется до пятисот ударов в минуту, когда я слышу приглушённый мужской голос. Моментально мой взгляд падает на телефон, зажатый в руке. Я не выпускала эту чёртову штуковину из виду, дёргаясь всякий раз, как он вибрировал или звонил из-за пришедшего сообщения или звонка. Просто знала, что Митч позвонит.
— Пейдж, милая, посмотри, кто пришёл.
В тот момент я знаю, что это Митч. В мамином голосе смешиваются облегчение и счастье.
Закрыв дверцу холодильника, я суетливо провожу пальцами по волосам и силюсь выглядеть собранной, когда выхожу из кухни, убедившись, чтобы шаг был умеренный, и не казалось, будто я плутала по дому, дожидаясь его прихода.
В ту же секунду, как я вижу нашего гостя, возвышающегося над миниатюрной фигуркой мамы, всё внутри меня сдувается.
Выражение моего лица, должно быть, выдаёт меня, поэтому я пытаюсь вложить в голос немного энтузиазма.
— Трент. Привет. — По их лицам становится ясно, что я здорово провалилась.
— Может, мне выйти и зайти снова? — Он опускает взгляд на маму и подмигивает. — Думаете, она надеялась увидеть на моём месте кого-то другого?
— Прости, Трент. Я очень рада тебя видеть, — настаиваю я, отодвигая острое разочарование, тяжело давящее на грудь. Иду к нему, прямиком в раскрытые для объятий руки.
Я обожаю Трента. Возможно, не будь мы знакомы с шести лет, я бы безумно влюбилась в него сразу же, как мне стали нравиться мальчики в этом смысле. С короткими, тёмными волосами, светло-карими глаза, ямочками и убийственной улыбкой, он являл собой фатального красавчика, дожидающегося своего часа. К несчастью для нас — и наших матерей, — он мне как старший брат, которого у меня никогда не было.
