Сын был в восторге от всего этого семейного спектакля. Вбегать утром в ее спальню и видеть обнявшихся родителей — большего счастья он и представить себе не мог.
Но душу Сэнди переполняли обиды, а тело ныло от неудовлетворенности. Неужели она превратилась в алкоголика после двух маленьких глотков?
Наконец пришло утро понедельника. Она помахала рукой Уго, уходящему на работу в безупречном деловом костюме, только потому, что рядом с ним шел ее сын. Уго вызвался отвезти его в школу.
Мне дали отставку, жалобно думала она, закрывая парадную дверь. Папа — новая восходящая звезда на небосклоне, а я — заходящая. Гаснущая, поправила себя Сэнди, пытаясь расправить плечи, поникшие под тяжестью бессонных ночей и груза неимоверного напряжения. Стоя во внезапной тишине, воцарившейся в холле, она даже мгновение подумывала о том, чтобы вернуться под одеяло и проспать остаток дня, пока нет Уго, отравляющего ей это удовольствие.
Но его присутствие, тем не менее, весьма ощутимо в спальне, вспомнила она. Его одежда висит рядом с ее одеждой в гардеробе, ванная пропахла его мылом.
Я этого хотела, сказала себе Сэнди. Я инициировала всю эту безумную затею и должна радоваться хотя бы тому, что знакомство Джимми с отцом прошло успешно, а не стоять здесь, как забытая до следующей уборки швабра.
Легкий стук в заднюю дверь отвлек ее от грустных мыслей. Выпрямившись, она направилась в кухню и вошла туда одновременно с Шейлой.
— Привет, — пробормотала подруга, и выражение ее лица не сулило ничего хорошего. В руках она держала газету, которую положила на кухонный стол. — Дыши глубже, Сэнди, — посоветовала она, — потому что это тебе вряд ли понравится…
Уго сидел за столом в своем восхитительно теплом кабинете и умирал от желания закрыть глаза и выспаться за те бессонные ночи, что в страданиях провел рядом с Сэнди.
В страданиях — лучше не скажешь. Нужно быть сумасшедшим, чтобы изображать холодность в такой ситуации, вынужден был признать Уго. Ведь мне стоило только прикоснуться к ней — и она была бы моей.
Но он избегал близости, пытаясь что-то доказать и себе, и ей. Некоторые фразы Сэнди задели его. В ее изображении он представал эгоистичным и ненадежным. Она дала понять, что не верит ему. Она полагала, что ему надоест изображать отца, и он сбежит, когда перед ним замаячит что-то новое.
Сэнди также заявила, что он считает ее дешевкой, поскольку ему без труда удалось затащить ее в постель. Да, он так поступил. Но даже на мгновение ему не приходило в голову считать ее дешевкой! Напротив, это стоило ему очень дорого: его так ошеломила сила их чувства, что он хочет делать это снова, и снова, и снова.
