Последнее противопоставление
Если бы наша точка зрения могла стать поистине неограниченной, мы бы воздали должное всем проявлениям жизни, в том числе ее последнему противопоставлению: смерти. Ведь смерть по большому счету это всего лишь один из бесчисленных этапов Пути.
Чжуан-цзы понимал страх смерти. Он знал, что люди боятся момента, когда их существование в качестве разумных существ подойдет к концу. Однако, по мнению философа, думать о смерти таким образом означает проводить ложное противопоставление.
Среди воспринимаемых нами противопоставлений некоторые безусловно истинны. Вы – это вы, человек, читающий эту книгу, а не стол, который стоит перед вами, и не кресло, в котором вы сидите. Но эти границы преходящи. Чем статичнее ваше представление о себе – как о человеческом существе, ограниченном рамками определенного момента времени, – тем больше риск, что вы не видите себя в общей картине мира. Когда вы умираете, то, что делает вас человеком, становится частью большей, природной реальности. Бояться нечего:
У Чжуан-цзы умерла жена, и Хуэй-цзы пришел ее оплакивать. Чжуан-цзы сидел на корточках и распевал песню, ударяя в таз. Хуэй-цзы сказал: «Не оплакивать покойную, которая прожила с тобой до старости и вырастила твоих детей, – это чересчур. Но распевать песни, ударяя в таз, – просто никуда не годится!»
– Ты не прав, – ответил Чжуан-цзы. – Когда она умерла, мог ли я поначалу не опечалиться? Скорбя, я стал думать о том, чем она была вначале, когда еще не родилась. И не только не родилась, но еще не была телом. И не только не была телом, но не была даже «ци». Я понял, что она была рассеяна в пустоте безбрежного Хаоса. Хаос превратился – и она стала «ци». «Ци» превратилось – и стало телом. Тело превратилось – и она родилась. Теперь настало новое превращение – и она умерла. Все это сменяло друг друга, как чередуются четыре времени года. Человек же схоронен в бездне превращений, словно в покоях огромного дома. Плакать и причитать над ним – значит не понимать судьбы. Вот почему я перестал плакать[25].
Чжуан-цзы не говорит, что нужно искать смерти или торопиться ей навстречу; напротив, он призывает дорожить каждым вздохом. Не отрицает он и того, что горевал по жене; горе пришло к нему спонтанно. Мы оплакиваем умерших, потому что любим их и скучаем по ним.
В самом деле, с чисто человеческих позиций, смерть ужасна: она уничтожает то, что делает нас и наших близких людьми. Если же мы посмотрим на нее под максимально широким углом, нам будет горько, но мы, подобно Чжуан-цзы, увидим, что наша человеческая форма – прекрасный, но краткий миг в круговороте превращений, из которых состоит Путь. Мы поймем, что умерший всегда был и по-прежнему является частью Пути. Он станет частью травы, деревьев, парящей в небе птицы. Если мы осознаем, что то, из чего мы состоим, всегда было и будет частью потока и превращения Вселенной, мы перестанем бояться смерти и сможем всей душей любить жизнь. Так мы расстанемся с последним из противопоставлений, ограничивающих наше восприятие мира.
