). Не дожидаясь от меня реакции на свои слова, она добавила:
– Завтрак еще не готов. Садитесь вон туда!
Долгие недели пути сильно смягчили меня своими ударами, и поэтому я послушно сел на то место, которое она указала мне пальцем. Потом она вернулась на кухню, а я стал ждать. Чуть позже в зал вошел еще один паломник. Это был молодой мужчина высокого роста; нос у него был переделанный, а волосы обесцвеченные.
Мускулы у него были из числа тех, которые создаются долгим посещением городских спортзалов, и он позаботился о том, чтобы показать их во всей красе, – на нем были черный тельник в обтяжку с глубоким вырезом и очень туго облегающие тело шорты до середины бедер. Он словно только что сошел с колесницы парада сексуальных меньшинств. Однако дорожные посохи и рюкзак, хотя и выглядели неуместно при таком наряде, свидетельствовали, что он действительно паломник, подтверждением чего было его присутствие в этом зале.
Женщина снова вышла из кухни, приказала ему сесть напротив меня и объявила:
– Завтрак скоро будет готов.
У нас с соседом завязался разговор, но беседовали мы вполголоса, чтобы никому не мешать. Попробовав несколько языков, мы обнаружили, что у нас есть один общий: молодой паломник был голландцем и выучил французский язык в Бельгии.
Я был по-прежнему полон предрассудков и решил, что для него это первый поход по Пути и, судя по тому, какой он чистый, вышел он не из очень далекого места.
Голландец вывел меня из заблуждения: он шел в Компостелу уже пятый раз и отправился в путь из Брюсселя. Говоря по правде, он уже прошел все возможные маршруты. Он говорил о паломничестве как о шутке, которая оказалась плохой и, главное, ей уже пора закончиться. Он поклялся себе, что этот Путь станет последним. Но в тоне, которым он объявил об этом, чувствовался вызов самому себе. Вероятно, в каждом своем походе он давал эту клятву, но давал напрасно.
В зал вошел хозяин гостиницы, неся в высоко поднятых руках две тарелки, над которыми поднимался пар. Он поставил их перед нами. Меню нам так же не позволили выбирать, как места. Но жаловаться на это не было причин, к тому же нам совершенно не хотелось жаловаться: вся еда была восхитительно вкусной.
Пришла новая группа паломников. Они поздоровались с нами, а потом долго и пристально на нас смотрели. Их не возмутила мысль, которая могла возникнуть при первом взгляде на такую пару, как голландец и я; у них лишь вызвало любопытство то, что один из нас такой чистый, а другой такой грязный.
