Гарри Грейнджер посмотрел в зеркало, которое протянули ему. В зеркале он увидел лицо Гермионы-однофамилицы…
* * *
Он опять лежал в больничных покоях, причем даже на той самой кровати, где он лежал еще будучи Гарри Поттером, буквально чуть больше получаса назад. Его бывшее тело превратилось в настоящего, книжного Гарри Поттера и по пути в больничную палату рассказывало ему про то, как они будут пытаться спасти гиппогрифа и еще о какой-то чепухе. Он был бесконечно благодарен мадам Помфи, которая выставила Гарри за дверь.
— Как ты себя чувствуешь, милочка? — участливо спросила она у Грейнджера.
А чувствовал он себя, прямо скажем, не очень хорошо. Сначала в библиотеке ему полегчало, и он спокойно шел к больничным покоям, зная, что там сможет передохнуть и собраться с мыслями. Ну, для виду он прихрамывал и опирался на свою бывшую тушку. Но теперь… Теперь его опять начало жечь и крутить изнутри. Живот пылал, а в промежности было ощущение присутствия острого клинка в самом интересном месте. Он почувствовал, как между ног стало мокро.
«Я что, обмочился?» — подумал он. Грейнджер приподнял одеяло. Его сердце сжалось в комок от увиденного: между его ног расплывалось огромное кровавое пятно.
Он отбросил одеяло и отчаянно заорал:
— Спасите меня, я истекаю кровью!
К его удивлению, миссис Помфи не бросилась его реанимировать, а просто сказала:
— Ах, милочка, успокойся. Тебе же тринадцать лет. Поздравляю, с сегодняшнего дня ты уже не девочка.
— Не девочка, а кто? — озадачено спросил Гарри. Неужто он мутирует во что-то?
— Теперь ты — девушка!
И тут до Гарри дошло, что у него месячные. Это и вправду была участь, которая показалась ему хуже смерти.
* * *
Он проснулся в больничной кровати. Варкалось, хливкие шорьки пырялись по наве и хрюкотали зелюки, как мюмзики в мове. Настроение было отличным, пока не поднес руку к лицу, и не увидел на ней тонкие, девичьи пальцы. Гарри вспомнил, что теперь он — Гермиона Грейнджер. Но почему и как это случилось?
Он напряженно вспоминал события, произошедшие с момента получения письма, но они никак не укладывались в цельную картину.
Ошибки быть не могло: девушкой из его мира должна была быть Гермиона Грейнджер. Из болтовни книжно-киношного Поттера он хорошо запомнил только то, что тот упомянул, как он летал на гиппогрифе, тогда как больше этого ни у кого не получилось. А он, когда был в его теле, наотрез отказывался подойти к гиппогрифу. И именно Гермиона толкнула его к грифу. Потом, отсутствие «всезнаечности» — даже поттероманка не могла знать абсолютно все о этом мире, потому что все его нюансы описать было невозможно даже в семи толстых томах.
