Распорядок дня в госпитале мало чем отличался от распорядка в госпиталях моего того времени. Утром — врачебный обход под руководством начальника госпиталя, потом процедуры. Как обычно, завтрак, обед, ужин, прием лекарств, анализы. Все, как и тогда, в будущем — прошлом. В самый первый раз, на следующий день после моего «попаданства», этот обход был довольно представительным. Кроме местных врачей присутствовал какой то генерал, я так понял, из военно-санитарного управления[7]. Он интересовался моим самочувствием, задал несколько вопросов Семену Федоровичу, что-то пощупал на моей голове, оттянув веко, осмотрел глаза. Напоследок попросил проделать известную, наверное, во все времена процедуру проверки координации движений, а именно закрыть глаза, вытянуть руки и дотронутся пальцем до кончика носа. Были и другие тесты, в том числе и изучение высунутого языка, куда же без этого!
— Весьма, весьма интересный случай, — бормотал он при этом, — и в конце обращаясь ко мне, — ну что же, молодой человек, как это и не странно, но ничего экстраординарного я не вижу. Выздоравливайте, а там и поговорим.
Я хоть и отметил некую странность этой фразы, но не придал особого значения. А потом и вовсе позабыл, отнеся все это к обычной процедуре оказания внимания к «привилегированным» больным. А я, по всей видимости, именно таким и являлся.
Так прошла первая неделя моего появления в этом мире. Я думал, что меня быстро выпишут из госпиталя, но не тут-то было. Руководство госпиталя и родное командование решили оставить меня еще на несколько дней под наблюдением врачей. У меня была травма головы и рисковать никто не хотел. И вообще, мог стоять вопрос об отставке с военной службы. Тут еще и родитель нагнетал обстановку, телеграфировал буквально каждый день, очень был расстроен, волновался. Он уже выехал ко мне, и до его приезда меня решили залечить, закормить и вообще готовились предъявить мою тушку родителю во всей красе.
Постепенно привыкал к новому телу, к рефлексам, к моторике движений. Что тут сказать? Конечно не комильфо. Но это ничего, наверстаем, как говорится, были бы кости, а мясо нарастет.
Только прошла слабость, стал отжиматься от пола, а по утрам выходить во внутренний дворик госпиталя и уже там делал разминочный комплекс. Да, тут все запущено. Но я не унывал, постепенно усиливая нагрузку, восстанавливал механику движений прежнего тела, ставил растяжки, перекаты, вспомнив занятия по рукопашке, проводил «бой с тенью». В госпитале это стало своего рода развлечением, наблюдать, как молодой корнет дурью мается.
