— Борисов, — ответил мальчик свою фамилию.
— Борисы?.. Не накину умом…
— Мы живем на Теплом хуторе.
— Догнала, догнала… Пономаря внучок. За хлебом приехал? Волки вас там не поели? — серьезно спросила она.
— Нет. Они наших собак поели, Тобика и Жучку. Дед их пугает. Стрельнет, стрельнет, и они убегут. А на тот год у нас будут другие собаки, от Найды, большие. Они с волками сладят…
Понемногу стекался народ, занимая очередь. Потом пришла жена Майора с известием:
— Выехали из Малой Голубой. Хлеба везут много.
— Дал бы бог, доехали… Набраться бы… Надоели джуреки.
Когда синяя будка машины-хлебовозки показалась на холме, народ взволновался: стали делить хлеб, прикидывая, по сколько буханок давать в одни руки.
— Тот раз первые похватали, а картулевские припоздали и с таком ушли.
— Не будут дремать…
— Надо по норме: три буханки на руки, мало — становись снова в очередь.
— Будем кружиться, как овечки?
— Умом рухнулась. Три буханки. Мы за присест две съедаем.
— Тогда на вас пекарни не хватит. Свой хлеб заводи.
Машина подъехала. Выстроились в очередь, готовя мешки. Кричали:
— По три на руки!
— По пять!
— Вволю давайте!
— Не шумите! Всем хватит! — успокоил шофер. — Еще и назад повезу.
Он открыл двери будки, пахнуло хлебным духом. И хотя видел народ полные лотки, но ворчал, глядя, как старый Пономарь держит мешок, а в нем, как в прорве, пропадают за буханкой буханка:
— Восемь… десять…
— Хорош!
— Двенадцать, тринадцать…
— Все готовы сглонуть… Помещики… А с Картулей подъедут…
Старый Пономарь молчал. Майор заступился:
— Не шумите, человек издаля приехал.
Мешок хлеба набрали, отнесли в трактор. А пока то да се: с Майором и женою его прощались, забирали мороженую огромную щуку, которая в кабину не помещалась, пришлось ее сзади привязывать.
— Прибуду, — обещал Майор. — Днями прибуду. Устроим засаду. Всех выбьем. А потом гульнем, песняка поиграем. Верно, земеля? — подмигнул он мальчику. Нашу сыграем. «Проснется день красы моей, — воздел он руку. — Ой-ды, просне… Ой-ды…»
Пока собирались, прощались, очередь у хлебовозки растаяла. Последние нагружались уже без крику и шуму, под завяз.
Старый Пономарь подъехал к хлебовозке, спросил:
— Еще дашь? Ко мне ребята надъезжают, Калмыков Алексей, Зимаков, какие в землянке живут, на Есауловском провале. Они просили…
— Забирай под гребло. Ждать никого не буду. Значит, им не надо, картулевским. Поднимется сипуга, застряну.
Начинало и впрямь понемногу мести. Ветер шел с Дона. По склонам холмов дымила низовая поземка.
