Ваграм попросил остановить машину на углу улиц Веснина и Щукина. Возле подъезда старинного четырехэтажного особняка, построенного в позднем готическом стиле, напротив особняка был уютный староарбатский садик... Они недолго побродили по садику. Отсюда до дома Ваграма было минут десять пешком. Соблазнительно пройтись по ночному Старому Арбату, но они вернулись в машину. Молча доехали. Молча поднялись по лестнице. И молча вошли в квартиру...
В КВАРТИРЕ НА СТАРОМ АРБАТЕ
- Проходи. Вымой руки и поставь кофе.
- Какое мыло для рук?
- Розовое... И сделай бутерброды. Мне с маслом и сыром, а себе...
- А себе ты сам сделаешь.
- Куда ты звонишь?
- Але! Добрый вечер, Оленька, запишите 192-74-96. Я нахожусь по этому номеру. Звоните в любое время.
- То есть как в любое время? Я ложусь спать...
- Тебе с сахаром?
- Да все равно... Осторожно... - Ваграм разложил репродукции на журнальном столике, - поставь сюда... Посмотри, какой костюм клоуна... Шляпа набекрень, нижняя петля куртки застегнута на верхнюю пуговицу...
- И висит на солнечном луче...
- Странно? Черный с сиреневым костюм клоуна висит на солнечном луче, а вокруг алое, лимонное пространство... И все... Хороший кофе... Веселый, смеющийся костюм клоуна... Кто он, этот клоун? Кто-то из очень близких художнику людей? Не может быть, чтобы такая картина была всего лишь случайностью... или эпизодом в жизни художника...
- Найти хотя бы одного близкого ему человека, который его хорошо знал как художника...
- А зачем он тебе? - спросил Ваграм.
- Нужен, - ответил Олег.
- Ах, нужен? Да?
- Нужен. Я думаю, не могла же Елена Карина знать, что после смерти мужа произойдет такая метаморфоза. И то, что не стоило ни гроша, а вызывало только насмешки и подшучивания, будет стоить бешеные деньги?
- Ну почему? Скажем, картины Модильяни, которые он при жизни не мог продать и за пять франков буквально на следующий день после его смерти стоили пятьсот тысяч... Карина, наверное, начитанная женщина...
- Все так запутанно... Для обычной смерти чего-то здесь не хватает...
- Да, не хватает. - Несколько репродукций Ваграм переложил с журнального столика на письменный стол.
- Но ведь она его не понимала...
- Что?
- Но с кем-то он должен был поделиться, если хотел покончить с собой. Кому-то должен был сказать, что все, конец, нет дыхания...
- А ты многих расспрашивал?
- Да не имел я права ни у кого и ни о чем спрашивать. Только так, косвенно.
- А в институте, где он работал, думали, что у него жена актриса?
