Друг согнулся пополам и замычал. В глазах у меня все поплыло, и я поняла, что еще немного и накроет обморок. В сложные моменты плохо справляюсь с дыханием и отключаюсь. Почему так происходит, не знаю. Невропатолог объяснил это моей особенностью реагирования на стрессы.
Саня вытащил у Гоши изо рта какую-то тряпку служившую кляпом.
— Поля, беги отсюда, — прохрипел друг, сплевывая кровь.
Качок, тот, что постарше, взялся за ножки стула и перевернул Гошу головой вниз. На пол закапала кровь из разбитого носа.
— Сань, засеки насколько этого хватит. А то одни хлюпики попадаются, — обратился Димон к напарнику с полнейшим безразличием в голосе.
Такое ощущение, что он спокойно бы сидел, смотрел на пытки и при этом щелкал семечки, отпуская шутки или смешные комментарии.
И тут как будто ко мне пришло второе дыхание, и прочистился мозг от шока.
— Отпустите его, я еду с вами! Сделаю все, что скажете! Прошу вас. Прошу не надо!!!
Упала на колени, умоляя их перевернуть его, развязать. Почувствовала, как слезы хлынули потоком.
Стул тут же перевернули обратно.
— Ну, вот соображаешь иногда, а то все дурой притворяешься. Дуй на выход, — скомандовал Димон.
— Развяжите его, так я не смогу, — бормотала сквозь всхлипывания, упираясь, когда меня волокли к двери.
— Мне бы такую подругу заботливую, — заржал Саня, следуя за мной.
— Все, поехали, скоро очухается, — буркнул Димон и уроды вытолкали меня из квартиры в подъезд.
Дорогу до машины не помню, находилась, словно в тумане. Внутри салона больше не хотелось задавать вопросы, как в прошлый раз. В голове мысли сменяли друг друга каждую секунду. Продадут в рабство? Изнасилуют? Убьют? Заставят работать в своем клубе шлюхой? Да, похоже последний вариант ближе всего, головорез на это и намекал. Знаю точно, что попытки к бегству больше не входят в мои планы. На кону жизнь самых близких людей и соседки — матери двух маленьких детей. Они ясно дали понять, что знают обо мне и моем окружении все.
Весь путь я тупо смотрела на мелькающие огни и готовилась к худшему. Совсем не понимала, куда мы едем, за окнами было темно. Ощущение того, что сложно дышать и сильная дрожь во всем теле, не оставляло меня, а наоборот усиливалось. Казалось, что я уже и двух слов связать не смогу. С другой стороны там и говорить особо не с кем. Главное быстро в обморок грохнуться и тогда я не почувствую первой боли. Только начала себя жалеть, тут же перед глазами возник образ окровавленного Гоши, и переживания о предстоящих страданиях отступили на задний план.
