…И тот, кто мог помочь, но не помог,
в предвечном одиночестве останется.
Г. Иванов
Стоит ли опять об этом? В одну реку… А я буду! В реку, в лужу, в помойную яму… Лишь впадая в отчаяние, я обретаю под ногами твёрдую почву… В отчаяние, в бред, в шизуху… Надеюсь, выздоровление мне не грозит. Пока хватит сил…
И фекальные воды поглотили меня. Я — на трассе. В полном дерьме. Ничего не поделаешь… Теперь только это, и название этому — воинский долг…
Вагон с песком, два товарища по несчастью (по иронии судьбы — близнецы-братья: Гриша и Миша). Да ещё солнце, дикое солнце того самого августа, которое я не могу забыть до сих пор… Гнилостное брожение души моей… Я придумал молитву: «Читай по губам, если Ты есть…». А дальше что-то очень неприличное, сейчас уже и выговорить-то страшно, а тогда ничего умнее в голову не приходило. Тогда — упоительная возможность реконструкции всех этих пакостей…
Близнецы сопели от усердия. Их показное рвение выводило меня из себя, слишком уж они завелись… Самед сказал, уходя:
— Главное — темп! Приду, проверю, накажу!
И ушёл… Маугли хренов… надменный и беспощадный, как и принято в их саксаулах… Ушёл… И всё закипело…
Самеда боялись, трепетали перед ним, в ярости он был бесподобен, душман обкуренный, запросто мог изувечить… Казалось, не оторвись он в этот момент на ком-нибудь, то всё! Сам сделает себе харакири… Но под рукой всегда кто-то, да был… И один из пострадавших от его пылкости до сего дня гнил в госпитале… А Самеду хоть бы хны… Было чего бояться… Они и боялись, а потому и вкалывали на совесть, и даже больше… Триумфальное трудолюбие… Я тоже боялся, но страх довёл меня до полной, фатальной деградации, а какой спрос с идиота, тошнота одна… Всё пофиг… Вагон, песок, солнце… Платформа вон, на ней — баба! Сочная баба, сисястая, в сарафанчике, коленки обалденные, смотрит куда-то вдаль… Один из близнецов, Гриша, кажется, а может, Миша сумрачно выдохнул, перехватив мой бешеный взгляд:
— Вздрючить бы её сейчас, а?
— Неплохо бы, — говорю, — только вот песок докидаем, а там хоть черенком от лопаты… На другое-то нас не хватит…
— Меня на всё хватит, — с пролетарским энтузиазмом возразил мне, может быть, Гриша, — на всё и на всех… с прибором!
