Повелитель пчел | страница 83

Бимен потом подумает, что, наверное, это не ветер был вовсе, а душа влетела в родное тело. А пока же он стоял, открыв рот, и наблюдал, боясь пошевелиться, чтобы что-нибудь не испортить. Пчелы исчезли, буквально в одно мгновение, пока он завороженный смотрел на нее. У окна раскинув руки в стороны, стояла Аля. Длинные волосы шевелил встречный поток воздуха, она поднялась на цыпочки и потянулась к потолку.

Пчеловод залился краской, смущение сделало лицо пунцовым. Женщина была без одежды. Ему захотелось стать невидимым, и незаметно покинуть покои. Ожидая, что она вот-вот обернется, он стоял и не дышал. Медленно тянулось время. Аля опустила голову, и увидела лежащее одеяло, потом присела, взяла его в руки, и взмахнув им над головой накинула себе на плечи. Немного постояв так, опустилась на кровать, и свернувшись калачиком уснула.

Лицо прежде бледное, приобрело легкий румянец, ресницы слегка подрагивали, видно было, что ей что-то сниться, она улыбалась.

На цыпочках, чтобы не разбудить ее, Бимен прокрался к окну, и закрыл распахнутую створку. Чтобы душа опять куда-нибудь не улетела. Потом так же бесшумно, покинул палату, и моля о том, что бы в коридоре не попался навстречу Максимильен, прошмыгнул к выходу, а вскоре и к своему авто.

Дорога от автобусной остановки до дома, обычно отнимавшая минут семь неспешной ходьбы, превратилась в бесконечный путь, который все не кончался и не кончался. Даже когда показалась родная калитка, все равно не покидало ощущение, что она далеко, и до нее сегодня ну никак не добраться. Ноги гудели от непривычной нагрузки, еще бы, она не бегала со школы. Но все силы, на самом деле, забрало горе, которое она же сама и сделала. Ален закрыла за собой дверь, и не разуваясь, прошла в комнату, что бы лечь на кровать.

Она упала в мягкие объятья матраца, раскинув руки в стороны, и лежала лицом вниз, пока очередной приступ отчаяния, смешанный с горечью одиночества, не заставил течь слезы, а грудь сжимал спазмами рыданий. Так она и заснула, с лицом на мокрой подушке, и соскочившей одной туфлей, лежавшей теперь возле кровати.

Она спала и не хотела просыпаться, даже когда поняла, что наступил вечер, и она выспалась, и больше не заснет. Ей не нравился этот мир, жестокий и не позволяющий ошибаться. Она хотела вернуться в детство, что бы все было как раньше, что бы они с Ри опять были вместе. Она больше не сердилась на нее, да и не из-за чего, было то сердиться. Из-за этого молокососа, да черт с ним, и с его пчелами. Но чувство вины, мирно спавшее ранее, и поедавшее теперь душу изнутри, не давало ей покоя. И что бы как то сложить с себя это бремя Ален твердо решила, что во всем случившимся виноват сын пасечника. Это же из-за него она стала подозревать лучшую подругу в предательстве. Это из-за него она убила ее. Это из-за него ее покусали пчелы. Это из-за него у нее теперь пустота внутри и болит голова. Все из-за него.