— Элли, — Страшила дёрнул меня за руку, — Опасно же!
— Уговорил, — я поднялась на ноги.
Следующим пунктом нашей развлекательной программы стало посещение упомянутой Волшебницей лаборатории номер два. Кстати, она оказалась как раз за той стеной, где мы обнаружили кроличий лаз. Ну, тут всё оказалось, как и полагается в истинной обители учёных мужей: пульты, экраны, манипуляторы под стеклянными колпаками и почему-то — целая куча холодильных камер. Они выглядели несколько чужеродно, собравшись в дальнем углу помещения, подобно стае испуганных пингвинов. И да, из всего перечисленного работали только они. Мерное жужжание пыльных белых ящиков наполняло лабораторию, из-за чего казалось, будто вокруг летают стаи невидимых мух.
Ещё на стенах обнаружились портреты каких-то непонятных личностей в белых халатах, виды леса, посёлка, очень похожего на заброшенный рыбхоз, только вполне себе многолюдного и города. Увидев последнее изображение, Лесоруб замер, словно вкопанный. Он даже пулемёт оустил.
— Кажется, я здесь был, — он потёр висок, — И вроде бы не один.
— Когда кажется, — заметила я, пробираясь через опрокинутые кресла и стулья к центру помещения, — креститься надо. Ты это, булки-то не расслабляй. Если картинка нравится — сними и положи в карман, потом полюбуешься, на досуге.
— Тут дыра в стене, — многозначительно сообщил Страшила, точно столб, замерший в дверях.
— Логично. — согласилась я, выбравшись в нужное место, — Если с одной стороны имеется сквозная дыра, то она просто обязана быть и с другой стороны.
— Другая дыра, — уточнил обладатель шахматной физиономии и я отвлеклась, чтобы посмотреть, куда он показывает.
— Похоже, что кому-то очень не нравится путешествовать по коридору, — хмыкнул Лесоруб, запоздало озвучив уже мелькавшую у меня мысль, — Поэтому он соорудил себе собственный путепровод.
Но всё это сейчас интересовало меня в самую последнюю очередь. Волшебница хотела, чтобы мы пришли в эту лабораторию, нашли гроб хрустальный и поцеловали прекрасного принца, посредством ввода слова: «Лев». Итак, лаборатория имелась, саркофаг — тоже, но открыть его не имелось ни малейшей возможности.
Чёрт побери, он уже был открыт!
И судя по пыли на белых пластиковых подушках, достаточно давно. Огоньки по периметру опустевшего ложа продолжали мигать синим, а красная надпись рядом с кнопками извещала о том, что «Процесс не завершён». Интересно, сколько она тут горит?
У открытой капсулы имелось собственное питание: толстый экранированный кабель, брошенный прямо по полу и уходящий в толпу белых морозильных пингвинчиков. Холодильники, кстати, тоже сидели на этом упитанном «удаве». Стало быть, кто-то озаботился, чтобы именно эти штуковины продолжали работать, после того, как всё остальное накроется медным тазом.
