Еще я вспомнил, насколько же острый ум сохранял Курт даже в самые худшие времена. Он написал письмо от руки, чтобы Геффен знал, что письмо лично от него, а не от юристов или пиарщиков. Он даже сумел упомянуть, что они с Кортни выступают за равноправие геев. В заключение он написал:
«Мы способны демонстрировать здоровое поведение перед аудиторией, и следующий альбом будет как минимум не хуже предыдущего, но я настолько взбешен этой мусорной журналистикой, что готов поставить на кон все, что угодно, ради моей жены и дочери.
Искренне ваш, Курт Кобейн».
Дэвид позвонил мне, раздраженный тем, что его втягивают в громкий скандал, и я заверил его, что мы сами справимся, а Курт просто хотел обратиться к нему лично.
Фрэнсис Бин Кобейн родилась 18 августа 1992 года, через шесть дней после публикации статьи в Vanity Fair. Зная, насколько ужасно чувствует себя Кортни, я попросил Эдди Розенблатта навестить ее в госпитале, когда будет время; тот тут же встал из-за стола и сказал: «Поехали прямо сейчас, обожаю детей». Госпиталь был всего в пяти минутах езды от офиса Geffen, и было очень здорово, что Эдди отреагировал так быстро, потому что Кортни была безутешна и всхлипывала, по ее лицу текли огромные слезы.
– Не неси мне свою оптимистичную херню, – крикнула она мне, – я этого никогда не забуду!
Тем не менее для нее много значило, что президент ее лейбла тоже готов ее защищать.
Кто-то из сотрудников «Сидарс-Синай» тем временем принес журнал Vanity Fair со статьей в социальную службу Лос-Анджелеса вместе с собственной запиской, где еще больше очернил Кортни. И началось именно то, чего мы так хотели избежать. Статью приложили к юридическому письму от городского агентства, которое начало расследование, чтобы определить, пригодны ли родители к исполнению своих обязанностей. Курт и Кортни, что вполне понятно, были в полном ужасе. Я попытался успокоить их, уверяя, что у них достаточно ресурсов и друзей, чтобы избежать самого кошмарного сценария – лишения родительских прав, – но теперь у нас появилась юридическая проблема, и Розмари занялась ее решением. Первый шаг – тщательно следовать правилам разнообразных городских агентств, участвующих в деле.
В подобных случаях родители ищут родственников, которым временно передают права на опеку, пока не будет принято окончательное решение. Мать Кортни, Линда Кэрролл, приехала ко мне в офис Atlantic. Кортни редко говорила о матери, но, насколько я понял, она была психотерапевтом, сменила некоторое количество мужей и родила еще нескольких детей. Она тут же пустилась в пространные рассуждения о том, насколько трудным ребенком была Кортни, и что она, бабушка Фрэнсис, сможет вырастить младенца намного лучше, чем Курт и Кортни, и в конце концов попросила меня помочь это устроить. Должно быть, она решила, что раз мне за сорок, и я работаю в обычном офисе, то отношусь к ее дочери с таким же презрением.
