ея, какъ можно скорѣе кончилось.
Тѣсный, низенькій домикъ Весталковыхъ расположенъ былъ очень безпокойно. Во всемъ видны были безпорядокъ, неопрятность и недостатокъ. Меньшая сестра уступила Софьѣ свою комнату, и сама на это время переселилась въ гостиную; но дурной запахъ отъ кухни производилъ головную боль у Софьи, тараканы и клопы мучили ее по ночамъ; притомъ-же комната была окнами на дворъ, и собаки мѣшали ей спать. Днемъ, въ этой, съ маленькими окнами, комнатѣ такъ было темно, что невозможно было ничѣмъ заняться; по тѣснотѣ дома всякое слово было слышно, а обѣ сестры почти безпрестанно бранились, или между собою, или на дѣвку и кухарку свою.
Столъ у нихъ былъ очень дуренъ. Это-бы еще не бѣда, что кушанья невкусно приготовлены, но припасы были не свѣжіе, и Софья, привыкшая дома и у Свіяжской къ столу вкусному, не могла почти ничего ѣсть. Къ счастію, добрая и заботливая Свіяжская, вѣроятно, предвидѣвъ это, велѣла зелень и прочіе припасы, привозимые къ ней еженедѣльно изъ подмосковной, отсылать къ Весталковымъ.
Все было мрачно и печально въ ихъ домѣ, и вездѣ былъ видѣнъ отпечатокъ характера обѣихъ сестеръ. Канарейки пѣли изрѣдка; даже самая кошка, любимица старшей сестры, имѣла видъ важный, и все почти лежала; одна только любимая, старая Болонская собачка меньшой сестры иногда бѣгала, лаяла, или ласкалась къ тому, кто входилъ въ комнату, въ надеждѣ, что ее накормятъ.
Софья покорилась необходимости, сносила все терпѣливо, умѣла поладить съ обѣими сестрами, и въ особенности понравилась имъ великимъ искусствомъ слушать вздорные ихъ разсказы и старинные анекдоты. Это совсѣмъ не бездѣлица, и иногда бываетъ самымъ надежнѣйшимъ средствомъ къ приобрѣпіенію благосклонности разскащиковъ.
Обѣ сестры, по стеченію разныхъ обстоятельствъ, остались въ дѣвкахъ. Старшая, Ѳедосья, была дурна собою, ряба и коса; никто не обращалъ на нее вниманія. Младшая, Надежда, напротивъ того, смолоду была довольно хороша собою: ей представлялись женихи, но она была слишкомъ разборчива, перебирала, разбирала, и нечувствительно въ этомъ переборѣ увяла ея красота, и она состарѣлась. Послѣ того, охотно желала бы она выйдти за-мужъ, но уже было поздно. Ѳедосья, еще съ молодости, не очень любила меньшую сестру, она завидовала, что ей представлялись женихи, а на нее никто не смотрѣлъ. Противъ воли онѣ были обязаны жить вмѣстѣ, и обходились между собою съ какою-то странною церемоніею и холодностію. Вѣкъ свой говорили онѣ одна другой:
