"Weiber die man sieht, sind doch mehreniheils
weniger gefährlich, als die Weiber an die man denkt."
Zimmermann.
"Женщины, которыхъ мы видимъ, не столько
опасны, какъ тѣ, о которыхъ думаемъ."
Циммеpманнъ.
Чадскій удалился изъ Москвы, въ надеждѣ, что уединеніе, время и отсутствіе изгладятъ изъ сердца его любовь къ Софьѣ. Хотя онъ былъ въ службѣ., но состоялъ по кавалеріи, и имѣлъ право располагать собою. Изъ Москвы поѣхалъ онъ къ себѣ въ деревню. Жизнь въ деревнѣ, одинокая, зимою, и для всякаго непріятна; тѣмъ болѣе она была тягостна для человѣка, привыкшаго къ лучшему обществу столицы. Отъ нѣчего дѣлать, Чадскій слушалъ разнообразные анекдоты и исторіи отъ прикащицы своей, о житьѣ бытьѣ старой барыни (такъ называла она покойную его мать), курилъ трубку, бесѣдовалъ съ прикащикомъ, выслушивалъ просьбы, простилъ крестянамъ многія недоимки, начиналъ читать нѣсколько книгъ, и училъ свою лягавую собаку. Но черезъ нѣсколько дней, все это навело на него нестерпимую тоску. Онъ уѣхалъ къ сестрѣ своей. Однакожъ надежда его не свершилась; образъ Софьи не изглаживался изъ его сердца, и страсть къ. ней еще болѣе усиливалась: Софья безпрестанно представлялась его воображенію, въ особенности-же у сестры, которая была счастлива въ супружествѣ своемъ. Нѣсколько миленькихъ дѣтей увеличивали ея семейное благополучіе. Смотря на нихъ, Чадскій еще болѣе бѣсился на Угарова. "Можно-ли равнодушно перенесть, что этотъ негодяй предупредилъ меня! "думалъ Чадскій. "Можно-ли повѣрить, чтобы Софья, совершенство красоты и любезности, отдала сердце свое такому ничтожному человѣку?" Все это приводило его въ большое уныніе. Сестра замѣтивъ грусть брата, просила его быть съ нею откровеннымъ. Онъ признался ей въ любви своей къ Софьѣ, и показалъ записку Угарова, отданную ему Графинею Хлестовою. Сестра, прочитавъ эту записку, просила, чтобы онъ подробнѣе разсказалъ о сношеніяхъ своихъ съ Софьею и образѣ ея жизни. Выслушавъ все, она сказала ему: "Я не знаю твоей Софьи, но, послѣ всего слышаннаго, увѣрена, что Графиня Хлестова воспользовалась твоимъ легковѣріемъ и безсовѣстно обманула тебя. Прочитай самъ, со вниманіемъ и хладнокровіемъ, записку. Вѣроятно-ли, чтобы дѣвушка, которую такъ ты описалъ, могла имѣть интригу съ ничтожнымъ и глупымъ мальчишкою? Да и почему ты увѣренъ, что эта записка писана точно къ ней? Посмотри самъ: часть листа, на которой былъ адресъ, оторвана. Притомъ-же Софья Холмская живетъ въ домѣ тетушки Прасковьи Васильевны, и пользуется -- чего ты мнѣ не сказывалъ, но что я знаю-не только покровительствомъ, но и дружбою этой почтенной женщины. А Хлестова открыла тебѣ ея интригу! Тетушка, можетъ быть, изъ состраданія приняла-бы къ себѣ Софью, но не могла-бъ быть въ дружеской связи съ нею. Разсуди самъ: Хлестова всѣмъ извѣстна. Можно-ли ей вѣрить?"
