Амур-батюшка | страница 5



С нетерпением ожидала она второго приезда жениха. И вот Федька сидит рядом, угощает невесту семечками.

— Кедровые-то у нас тоже есть, кругом на сопках, — говорит он.

— Кедровыми-то зубы набьешь, — отзывается невеста.

— А мы подсолнух возвели.

— Вся деревня, сказывают, у вас в один хлыст, всего четыре избенки, — говорит Таня. — Наши ямщики найти не могли.

Девки прыскают со смеху. Федя краснеет густо и не знает, что тут можно ответить.

— У нас охотники хорошие! — бормочет он. — Илюшка Бормотов кабана палкой убил.

— Ружей-то нет, что ли? — спрашивает Таня безразлично и пренебрежительно.

«Эх, вот я попал! Ни одно слово не идет…» — в смятении думает Федя.

— Тоже вот Иван Бердышов…

— Какой Илюшка-то? — спрашивает красавица Дуняша, задушевная Танина подружка, бой-девка.

— Дядю Ваню знаем! Как заедет, пряников ребятам дает. У него уж, верно, ружье-то есть! — говорит Таня.

Она обнимает Дуняшу, и глаза ее смотрят теперь ласково-ласково, но, кажется, это поддельная ласковость, а на самом деле насмешка, лукавство.

Федя отводит взор поспешно.

— Дуняша моя ноги с ним стоптала, плясавши…

— А Илюшка-то какой? — бойко повторяет вопрос стройная, хорошенькая Дуняша. — Смуглявенький?

Федя не знает, что ответить.

— Черный?

— А кедровые мы огнем выжигаем, как гольды идут траву нокту собирать на болото, — говорит Федя деловито и серьезно. — Траву-то нокту знаете?

— Как же! — отпуская подружкино плечо, с насмешкой отвечает Таня. Она хотела отпалить, что пермяки, видно, с гольдами клад нашли на болоте. — Такое-то богатство! Ноги в траву закручивать!

— Такая, как осока, растет на опушке. Ее сушить да мягчить, говорят гольды, потом хоть спи на морозе — ноги не мерзнут.

— Как голодно, так и обутки-то поджарить, — замечает Таня. — Из рыбьей-то кожи!

Все прыскают со смеху.

— А вот пароходы нынче! Как у нас пароходная пристань… Подходят! Экспедиция нынче летом будет. Прошлый год, сказали, телеграф проводить начнут.

Тут слушательницы притихли. А Федя сообразил, что до сих пор толковал не про то. Он пошел про пароходы, про купцов, про товар американский и московский, про барыню, какую раз видел на пароходе.

Такие разговоры пришлись по душе и невесте и ее подружкам. Они больше не подсмеивались, а Федька не поминал про гольдов и охоту.

Однако когда расходились, Таня оказала подружкам тихо, но так, что и Федя услыхал:

— С ним уж ноги не замерзнут. Гольды-то ему траву на болоте…

Что она дальше говорила, никто не слыхал. Сдержанный хохот и прысканье девок так и мерещились долго в эту ночь Федюшке, который улегся на широкой деревянной кровати в новой избе Родиона, в то время как хозяева ушли в старую.