— Зачем мне! И так их много, еще не знаю, как до Хабаровки довезти.
— Врешь! Притворяешься! Ты — хитрый! Я знаю…
— Ей-богу!
Гольд испугался не на шутку. Ему стало досадно, что Иван прогнал купцов, но возвращать их было стыдно.
— Не на что покупать, — сказал Иван.
— А говорил «кучу денег дам»?
— Я сказал, если бы нужны были. Да я уж раздумал торговать…
— Ваня! — взмолился Покпа. Вся надежда была у него на Бердышова, а тому, оказывается, не нужны меха. — Ваня, отдам по дешевке.
Покпа долго уламывал Ивана.
— Ну, возьми даром! Потом отдашь! — плакал старик.
Наконец Иван согласился. Он как бы нехотя забрал лис и соболей.
«Хорошему человеку не жалко! — утешал себя Покпа. — Все же заступился! Конечно, за шкуры-то я ничего не получил. Но как он ловко Чензу!.. Иван и купец хороший, но дерется, как настоящий хунхуз».
В стойбище Бельго вернулись с охоты мужчины.
Дымная и смрадная фанза Кальдуки Маленького залита светом. Сквозь цветную бумагу окон солнце светит на очаг с медной посудой: хачуха,[1] глиняная китайская кадушка с синими и белыми полосами, обутки на деревянном гвозде, старенькая коротенькая шубейка со сверкающими пуговицами — все выглядит сегодня по-праздничному.
В такой день совсем не хочется думать, что в лавке запутаны все расчеты и что торговцы сживают тебя со свету. Сейчас хорошо бы вкусно пообедать. Поехать бы куда-нибудь в гости, где есть арака, к кому-нибудь, кто торгует, где есть пряники, свежая осетрина или жир с сохачьего пуза… Конечно, неплохо бы и просто раздобыть горсть буды,[2] а то жрать совсем нечего. Кто все время голоден, тот знает, как приятно помечтать о еде.
Кальдука опять не добыл мехов.
«Чего поймал! Оказать стыдно — всего лишь одного соболя. Соболь маленький. Что за соболь! Купец скажет — крыса!»
За свою добычу Кальдука получил буды и овсянки, но в большой семье все живо съели.
Кальдука сидит на кане и тянет трубку.
— Табак, что ли, сырой? Почему огонь гаснет?.. Эй, Талака, Талака! — не сходя с кана, орет он.
Женщины возятся за дверью амбара. Жена Маленького, толстуха Майога, сегодня занялась уборкой. Кальдука больше не пойдет на охоту. «Хватит, — думает он, — все равно с охоты не разбогатеешь. Пусть дураки стараются. Сколько ни бегай по тайге, на купцов не напасешься». Кальдука велел жене уложить в амбар все свое охотничье имущество. «Что там теперь осталось? — с горечью думает Кальдука. — Одно старье! Торгаши все забрали. А какие хорошие были вещи!..»
