Покпа, который уже был пьян, шел к амбару и обеими руками прижимал лис и соболей к груди. Оба купца тянули его за рукава в разные стороны. Толпа мылкинцев потешалась у дверей.
— Мне продай, водки дам, никогда трезвый не будешь, — уговаривал Ченза.
— В моем амбаре ханшин можешь всегда ведром черпать! — кричал Гао на ухо гольду.
Чензу так и подмывало подраться со своим председателем.
Тут кто-то крикнул:
— Русский едет!
На берег поднялись нарты, запряженные разномастными собаками. Держась за палку между упряжкой и нартой, легко шел на лыжах плотный, рослый человек с румянцем в обе щеки. Шапка, воротник и грудь его побелели. Багровую щеку под ветром обметал иней, брови и ресницы были белы.
— Отбира-а-ают! — вдруг заплакал Покпа.
— Что тут за драка? — весело спросил русский.
— А, Ванька… Бердышов! — закричали торговцы. — Здравствуй.
— Здорово!
— Хао! Хао!
— Батьго! А ты куда? — обратился Иван к Покпе.
— В амбар пошел. Меха уношу! Два купца торгуют, цену не дают.
— Дай-ка я погляжу. Эх, какие хорошие меха! Почему же не дают цены? Вот эту крестовку ты где поймал? Однако, на Сихотэ, там такие лисы попадаются. Ну, пойдем обратно в дом. Давай я за тебя торговаться буду. Помогу тебе продать эти меха.
— Нет… Я лучше унесу. Им некогда, они торопятся.
— Ну, что за шутки! Пойдем!
Иван как бы по-дружески обнял старого гольда, потом поднял его и при всеобщем смехе понес в дом. Гао и Ченза, отступя сажень, шли за Бердышовым маленькими шажками и переглядывались.
— Ты не трусь, — говорил Иван, сидя на кане. — Не хочешь продавать — не надо. Я только посмотрю, какой на ней крест. Ну, паря, чудо! Лиса шибко хорошая, крест черный, с серебром. Только бока потерты, как будто в упряжи она ходила. Ты не на ней из тайги ехал? Не ее ли запрягал?
— Лиса в упряжке! — усмехнулся Покпа.
— Ну, так скажи, что тебе за нее давали?
— Черт их знает! Ничего не говорят. У них цены нет. Только водки, дабы дают, а потом, когда пьяный будешь и уснешь, все заберут и уедут.
— Неправда, неправда! — воскликнул Гао.
— Все врет, — подхватил Ченза. — Я давал хорошую цену.
— Сколько?
— Моя большо-о-ой ему цена давал!
— Моя еще больше, еще лучше… А тебе, Ванька, куда поехал?
Бердышов ехал в Хабаровку продавать меха.
— Не отдавай им этих соболей даром, — говорил он гольду. — Пусть цену назначат. Если бы мне соболей надо было, я бы тебе кучу денег отвалил за них.
— Моя есть цена! — воскликнул Гао.
— Наша тоже есть цена! — вторил Ченза.
— На рубли, ну-ка, сколько?
