— Здесь, здесь, тише…
Она одного за другим стала вводить таинственных гостей в открытую калитку…
С Гуркой было семь человек. В числе их находился и пастор.
Все они медленно, бесшумно поднимались по темной лестнице. Зося провела их через коридор и остановила в слабо освещенной комнате. Тяжелые занавеси были спущены на всех окнах. Двери, ведущие в эту часть, были на запоре.
— Постой, я доложу Гальшке; она здесь недалеко, — шепнула Зося Гурке.
Гальшка сидела, по-прежнему, перед огнем и дремала.
— Княгиня, ты спишь? Вставай, вставай…
— Что такое? — очнулась Гальшка, изумленно взглянув на нее своими чудными глазами.
Зося невольно потупилась перед этим взором. Что-то похожее на упрек совести кольнуло ее в сердце. Она не могла не сознавать, что коварно, безбожно предает эту беззащитную, убитую горем женщину. Но другие побуждения заговорили сильнее совести. Зося быстро справилась с собою и начала тревожно и скоро:
— Я не знаю, что случилось, только граф Гурко откуда-то приехал, прямо с дороги к нам, говорит, что встретился с княгиней и привез тебе от нее какое-то поручение.
Она уже две недели тому назад успела сообщить Гальшке, что Гурко уехал из Вильны тотчас же после своего неудачного сватовства и отправился, кажется, в Краков.
— Где же он мог видеть матушку? Какое поручение? — усталым голосом проговорила княгиня.
— Он просит тебя принять его, сейчас все узнаешь…
— Ах, разве он не может передать через тебя… скажи ему, что я больна, что я раздета, что я никого не принимаю…
— Я так уж ему и сказала, — мне не хотелось будить тебя, княгиня. Но он говорит, что должен объяснить все тебе самой и что дело спешное — иначе он бы не осмелился тревожить тебя вечером, до завтрашнего дня бы дождался.
— Так неужели ж я в самом деле должна принять его?..
— Что же делать!.. Верно, важное что-нибудь… еще княгиня, пожалуй, сердиться будет…
— Ну, хорошо, попроси его в голубую комнату — там, кажется, светло… Только, пожалуйста, будь тут же и не отходи от меня, Зося… Я сейчас выйду…
Гурко отослал четырех из своих сообщников обратно в темный коридор; пастора и двух других оставил в комнате, а сам последовал за Зосей.
Гальшка встретила его молча, одним только изумленным взглядом.
Он почтительно к ней приблизился и заговорил очень бойко, даже с улыбкой:
— Княгиня, я расстался с вами в очень печальную для меня минуту — ваша матушка отказала мне в руке вашей, а вы прямо объявили, что полагаетесь на ее выбор.
— Да, и опять повторяю это: если моя мать непременно будет настаивать, чтоб я вышла замуж — я выйду, но только по ее приказу… Да к чему все это?! Вы, граф, имеете ко мне поручение от матушки?! Где и когда вы ее видели?
