Мне стали интересны настои после того как бабушка брата вылечила. Мы всегда знали, что бабушкины отвары любую хворь снимут, но как она справилась с смертельными ранами — видели впервые. Как-то летом братья с отцом орланов высмотрели и, дождавшись пока взрослые птицы на охоту отправятся, полезли на скалы за птенцами. Орлан обрушился сверху, его удара хватило, что бы сбить моего взрослого крепкого брата со скалы. Его отец удержал, ведь они всегда парами достают птенцов — один достает, второй высматривает орланов и страхует веревкой. Брат сильно ударился о скалы, когда отец его держал, а потом веревка порвалась. Хоть и не высоко было, но падение на скалы оставило мало шансов на выживание. Бабушка всю ночь тогда с ним просидела, что-то шептала, что-то давала пить, чем — то мазала. А утром она вышла с комнаты и объявила, что угрозы его жизни больше нет.
За ту ночь она постарела, седины в волосах прибавилось, и глаза не блестели как обычно. Уходила она, пошатываясь, с опущенными плечами. Отец увез ее тогда, заверив нас, что все в порядке. Но было видно, что бабушка еле стоит на ногах, и она очень измучена. Меня вечером к ней не пустили, сказали, что спит. На следующее утро я уговорила маму отпустить меня к бабушке. Я принесла ей обед, но она еще спала, проснулась она лишь к вечеру. Но не разговаривала, и выглядела очень уставшей. Лишь съела обед, и отправила меня домой. С тех пор я и начала к ней ходить каждый день, спрашивать про жизнь вед, про травы, про настойки и отвары. Теперь весь это могло прекратиться из-за сватовства. Да еще и выбора то у меня особо не было. Нет, я конечно не против замужества, но с человеком, который будет хотя бы нравиться, ну или я хотя бы его буду знать, хотя бы минут пять…
В тот день, после практически целого дня проведенного в дороге, меня буквально тащила тетушка Арни к центральной площади небольшого наполовину уцелевшего после прихода Бури поселения, откуда начиналось шествие к морю с дарами. Притащила, и выпихнула вперед (по традиции девушки, которые были на выданье стояли отдельно впереди всех, в это время женихи со своими семьями выбирали себе будущую невесту). Так же поступали практически все. В итоге я оказалась окружена точно такими же «выпихнутыми» девушками. Кто был смущен, кто счастлив, некоторые уже начали выбирать себе женихов побогаче, кидали в их стороны томные взгляды и улыбки и даже махали рукой. Я чувствовала себя гадко, на нас смотрели и отбирали, как коз для стада. Девушки вообще были лишены права выбора, а семья жениха могла заставить отказаться от той или иной девушки только, по тому, что маме жениха не понравился цвет платья бедующей невесты. Я зло схватила свой мешок с даром, и направилась к морю. Один вечер мог перевернуть мою жизнь. И я бессильна. Если меня выберет жених — то быть свадьбе. Если меня выберет семья жениха — то быть свадьбе. День плавно перетекал в вечер, вечер в ночь. На воде и пляже зажгли огни, в воздух отправили фонарики. По традиции фонарики отправляли для тех, кто потерялся в море, чтоб они могли вернуться домой. Люди приносили дары Буре, сгружали их на плоты, в центре которого был сложен высокий костер, его поджигали, и плот отправляли в море. Девушки и парни хвастались уже во всю перед семьями своим выбором, а я бродила в одиночестве по краю пляжа, подальше от общей массы людей. Бездействие и бессилие меня сильно раздражало. Уже ближе к полуночи, ко мне таки подошел какой-то парень, выпятил живот вперед, показывая серебряную вышивку на жилетке.
