«Неизвестный, назвавшийся Масловским, явился ко мне и представил приказ Петроградского исполкома Совета рабочих и солдатских депутатов. Этот Масловский был в униформе полковника. Я не запомнил его внешность. В этом приказе говорилось, что я должен оказать полное содействие в осуществлении его миссии. Он был подписан (и это я отлично помню) членом Думы Чхеидзе; на нем была соответствующая печать.
Назвавший себя Масловским объявил мне, что должен немедленно доставить Императора в Петропавловскую крепость. В свою очередь, я заявил, что не могу допустить этого…»
Масловский попробовал припугнуть, сказав, что прольется кровь. Но, благодаря храбрости Кобылинского, его план не удался.
Я получил от главы Временного правительства князя Львова следующие показания на эту тему:
«Летом, в первой половине июля, Временное правительство пришло к убеждению, что нахождение Императорской семьи в окрестностях Петрограда стало абсолютно невозможным. Страна явно шла под уклон. Давление на правительство со стороны советов становился все сильнее. Я утверждаю, что оно шло от Петроградского совета и по причине Императорской семьи. Я не помню, в каких это было условиях, но желание заключить царя в Петропавловскую крепость шло от Петроградского совета. Положительно не припоминаю, были ли предприняты попытки для реализации этого, и я ничего не слышал о полковнике Масловском. Ясно было, что для безопасности Императорскую семью нужно было куда-то увезти из Царского Села. Изучение этого вопроса было поручено Керенскому. Он сделал тогда доклад правительству. И было решено перевезти государей в Тобольск. В Сибири тогда было спокойно, она была удалена от борьбы политических страстей, и условия жизни в Тобольске были хорошими. Там имелся комфортабельный губернаторский дом. Юг не мог быть таким местом: там уже вовсю шла борьба. Решение вопроса о перевозе семьи в Тобольск состоялось при мне. Но он уже имел место после моего ухода из правительства».
Чтобы объективно оценивать факты, мне кажется необходимым напомнить: Керенский объявил, что император, отрекшись от престола, отправил князю Львову как руководителю новой власти письмо, в котором он доверил ему охрану себя и своей семьи. Князь Львов промолчал по поводу этого письма. По поводу же самого ареста царя он заявил следующее:
«Были приняты некоторые ограничения для Императорской семьи. Но они сводились, в конце концов, к пресечению для нее возможности сношения с внешним миром без контроля со стороны правительственных агентов. Эти меры вовсе не были направлены на создание ненужных стеснений для государей и не создавали для них положения арестованных, ибо власть совершенно не вмешивалась в их личную жизнь».
