Сквозь портал | страница 86



Каждый день мы, отдельно друг от друга, рассказывали под запись обо всех событиях, произошедших с нами начиная с момента заступления на дежурство. Причем однажды нас разбудили среди ночи, отвели в разные комнаты, и мы опять должны были все повторить.

На третий день пребывания в «санатории строгого режима», как мы окрестили это место, нам позволили позвонить родителям. Мы должны были сообщить, что у нас все хорошо, что нас скоро выпишут, но приезжать к нам не надо. Я чуть было не расплакался, когда услышал мамин голос, а вот мама расплакалась. Мне стоило больших усилий отговаривать ее от приезда. Зная маму, я не был уверен, что она послушается меня. А потом трубку взял отец, и я был счастлив услышать его спокойный голос.

– Илья, с тобой точно все в порядке? – спросил он меня. – Ты настаиваешь, чтобы мы не приезжали?

– Да, папа, – ответил я, втайне мечтая его увидеть. – Все в порядке. Приезжать НЕ НУЖНО.

Я специально сделал нажим на последних двух словах, мы с отцом всегда хорошо понимали друг друга.

– Понял, – ответил он после короткой паузы. – Не переживай, маму я беру на себя.

В тот момент я особенно остро осознал, что ужасно соскучился по дому, по маминым борщам и отцовским советам.

Нас продержали в «санатории» еще дней десять. После чего наблюдателям были переданы толстые папки с отчетами о состоянии нашего здоровья. Выводы, как я понял, всех удовлетворили.

Перед отправкой в университет с нами провели заключительный инструктаж о том, что мы не имеем права разглашать информацию о событиях, произошедших с нами, никому, даже самым близким людям. Во время этого инструктажа нам сообщили, кем на самом деле является дядюшка Ченг. Честно говоря, я был ошарашен, узнав, что он агент китайской разведки. Я-то думал, что помощь, которую нам оказывали китайцы, была бескорыстная, из лучших человеческих побуждений.

Спросил о роли Ксении в этом представлении. С моей души сняли тяжесть, ответив, что дядюшка использовал ее в своих целях втемную, как наблюдателя за нами с Никитой. Она ничего не подозревает. Контакт с Ксенией мне не запретили, но потребовали соблюдать максимальную осторожность во время разговоров. Мы с Никитой подписали необходимые документы о неразглашении.

Версия для всех: во время землетрясения мы оказались под завалом, когда нас извлекли, оба были без сознания. Во время лечения мы находились только на территории больницы. Все как в старом добром фильме: «Шел, упал, закрытый перелом, очнулся – гипс». В университете о том, что с нами произошло на самом деле, знал только Дмитрий Степанович, но и он дал подписку о неразглашении. Он единственный человек, к которому нам было официально разрешено обращаться в случае каких-либо вопросов по нашему делу. Кстати, Батя лично встречал нас с Никитой в аэропорту. Крепко, по-мужски пожал руки, а потом тепло, по-отечески обнял.