И несколько дней подряд Никифор сидел безвыходно в своей горнице или лежал на кровати и переворачивал в голове все один и тот же вопрос, делал сотни планов, — от самых простых до самых хитрых, — но не решался ни на что.
Петр Иванович Жданов, ездивший постоянно на охоту за зайцами по первой пороше, простудился, засел дома и от тоски стал чаще навещать побочного сына ради того, чтобы поболтать. Часто Никифор запирался, прикидываясь спящим, но изредка поневоле должен был впускать отца.
Беседы обоих, конечно, шли всегда об одном и том же — о крутоярских делах, о Нилочке и о том, что если придется покидать место опекуна, то деваться некуда и жить нечем.
— И как это ты не сумел в дружбу с князем войти! — сотый раз сказал однажды Жданов, придя к сыну ввечеру.
Петр Иванович охрип, сидел с повязанным горлом, с припаркой из мыла и меду, ноги были в валенках, а на икрах были горчичники. Вид у него был самый унылый, кислый.
— Как это ты — малый умный, а простого дела сделать не можешь? — продолжал ныть Жданов, слезливо глядя на сына.
— Ах, батюшка! — нетерпеливо отозвался Никифор. — Когда же вы перестанете? Только один у вас этот разговор и есть.
— Да, глупый, ты пойми, ведь от этого наша жизнь — моя и твоя — в зависимости! Выйдет замуж Кошевая за Илью или за кого другого, нас выкинут отсюда, как щенят выкидывают. А выйди она за князя Льгова при нашей помощи, мы навеки тут останемся. Он человек добрый, сердечный. Я ничего не могу. А ты будто не хочешь, не стараешься.
— Как же я буду стараться? — нетерпеливо воскликнул Никифор. — Ну, коли вы хитры, придумайте… Научите! Вы, знай, повторяете одно: да сдружись, да повенчай их! А вы вот скажите как…
— Да что же… Просто бы выкрали Неонилу Аркадьевну да и повенчали. Он бы выкрадывал, ты бы помогал, повенчал бы его в церкви — и конец! Что ж тогда Сергей Сергеевич поделает? Не развенчать же! Очень просто!..
— Просто! Просто! У вас все просто! — выговорил недовольным голосом Никифор. — Зубами луну достать тоже просто: потянуться да и цапнуть ее за хвост. Очень просто!
Но, говоря это, Никифор вдруг слегка изменился в лице. Мысль, блеснувшая в его голове, сразу заставила его сморщить брови, поджать губы и пытливо устремить красиво злые глаза на отца.
Петр Иванович, знавший сына хорошо, сразу увидел, что Никифор поражен тем советом, который он дал ему. И дал он как-то вдруг, зря… С языка сорвалось прежде, чем в голове рассудилось.
— Что же, Никита, разве я вздор сказываю? — вдруг ухватился Жданов за свою собственную мысль и приободрился. — Ей-богу бы, так! Научи ты князя похищать Неонилу Аркадьевну и вызовись помогать. Будешь его главным помощником, он тебя озолотит… Чего проще!
