Сказки человека, который дружил с драконом | страница 31



Полоска сначала была черной, потом серой, затем бледно-розовой, из бледно-розовой превратилась в алую, а потом в щель брызнул солнечный свет. Медленно, очень медленно, так медленно, как течет время — солнечные лучики сквозь щель начали пробираться в комнату, пытаясь дотянуться до её лица. И когда они почти смогли коснуться её щеки, кто-то мягкой поступью подошел к двери и остановился. Этот кто-то ненадолго замер у двери, потом открыл её, и солнечный свет теплой волной захлестнул комнату, бережно накрыв девушку громадным солнечным зайчиком. Остановившимся взором она видела, как этот кто-то подошёл к ней, присел, и она почувствовала, как его ладони коснулись её щек. Ладони были удивительно тёплыми и нежными. Эти ладони очень плавно, словно хрупкую драгоценность, оторвали её подбородок от пола и чуть-чуть приподняли — чтобы она смогла увидеть его лицо.

На фоне дверного проёма, залитого солнцем, его лицо показалось темным пятном или как бы скрытым облачком тени. От яркого света, ударившего по глазам, она невольно зажмурилась. Когда, прищурившись, она смогла немного приоткрыть их, то снова на фоне света смогла увидеть лишь овал лица. И постепенно, по мере того как её глаза стали привыкать к свету — лицо, словно фотография в растворе, стало по частям проявляться из тени. И когда тень рассеялась, она увидела его полностью. Это был он — Он! От неожиданности она снова захлопнула глаза и долго не решалась открыть их в страхе, что он исчезнет, как пригрезившийся утренний сон. Постепенно тепло ладоней, державших её лицо, рассеяло сомнения, и она решилась открыть глаза снова. Лицо, смотревшее на неё, было лицом любимого человека. Оно было сосредоточенно — как лицо человека, который бесконечно долго шёл; оно было мужественным — как лицо человека, прошедшего через Ад, но не отказавшегося от своей любви; оно было одухотворённым — как лицо человека, сосредоточившего в одно мгновение всю свою жизнь; и это было лицо человека, по которому текли слёзы.

И она почувствовала, как из его ладоней, через её лицо к её сердцу, вымывая боль и наполняя душу счастьем, хлынула — Любовь!


Из-за открытой двери за ними наблюдали четыре боевых ангела, вытащивших Юношу из Ада. На их лицах светилось выражение, свойственное только детям, когда они дождались счастливого конца сказки. То самое выражение, которое является отражением внутреннего света, переполняющего душу ребёнка — оттого, что он смог почувствовать и сопережить радость и счастье своих героев. Ликование, светившееся на их лицах, так переполняло их, что Ангелы не чувствовали ни тяжесть порванных доспехов, ни вес зазубренных клинков, еще не вложенных в ножны, ни боль ран, полученных в бою там, внизу, во Тьме, ни ручейков струившейся из ран крови. У двоих раны были очень серьёзные, и кровь никак не хотела свертываться, стекая багровыми змейками по белоснежным крыльям.