Сидорский район. 7 октября противник, сгруппировавшись в один отряд численностью около 1550 человек, при четырех трехдюймовых орудиях провел наступление на село Сидорское и после 12-часового ожесточенного боя был обращен в бегство. Захвачены пленные. Много патронов, пулеметные ленты, а также отбито несколько подвод с награбленным крестьянским имуществом.
Мельниковский район. Противник численностью около 2000 человек при трех орудиях повел наступление на деревню Малышев Лог, после суточного ураганного боя противник вынужден был отступить с большими для него потерями по направлению села Новичиха. Противник, собрав убитых, сложив всех в 2 мельницы, сжег. По окончании боя противник отступил… в село Мельниково… выяснилось, что противник отправил раненых 52 подводы, на которых было человек по пять. По прибытии противника в село Малышево им была произведена масса насилий…»[21]
Яркой фигурой среди деятелей партизанского движения был главком Ефим Мефодьевич Мамонтов, местный крестьянин, старший телеграфист царской армии. Человек смелый и решительный, он жил интересами солдатской массы, у которой пользовался большим авторитетом. Об этом говорит избрание Мамонтова делегатом на 1-й съезд Советов, где он слышал выступление В. И. Ленина.
Когда сибирские крестьяне поднялись на борьбу против Колчака под лозунгом «За власть Советов», Мамонтов решительно встал в ряды борцов. Недостаточная политическая подготовка являлась иногда причиной колебаний Мамонтова, свойственных крестьянину-середняку.
Мамонтов, несомненно, обладал способностями командира-самородка. Он умел быстро ориентироваться в обстановке и принимать правильные решения, а своим личным примером увлекать партизан в бой и этим решать его исход. Под ним несколько раз убивали коня, но сам он оставался невредим.
Мамонтов не любил произносить речей. Так вскоре после Солоновского боя мы получили известие, что Красная Армия заняла Омск. Нужно ли говорить, с какой радостью мы встретили эту весть? Сбывалась наша мечта о соединении с Красной Армией. По этому случаю собрали партизан на митинг, на котором должен был выступить главком. Но он отказался и попросил меня: «Выступи, Павлыч, и скажи, что нужно».
Странной фигурой в мамонтовском окружении был «комиссар» армии Романов. Человек среднего роста, коренастый, с квадратным лицом, большой головой, коротко остриженными волосами, насупленными бровями над глубоко сидевшими темными глазами, с сиплым голосом, Романов производил неприятное впечатление. Я не знаю, откуда и как он появился в отряде, но слышал, что до революции он служил письмоводителем у мирового судьи в Петрограде. Наиболее развитой и грамотный, Романов втерся в доверие к Мамонтову. Мастер демагогических революционных фраз, Романов вместе с тем никогда не раскрывал своих политических убеждений. В чем выражались «комиссарские» функции беспартийного Романова, я никак не могу вспомнить. Он не вел с партизанами никакой политической работы. Я не помню ни одного его выступления на митинге или собрании.
