Среди фонтанов хереса, малаги, аликанте, среди разных водопадов из вина (т. е. стало быть, винопадов) поднимаются, растут и цветут деревья безчисленных сортов и свойств. Груши, на которых растут груши и яблоки, яблоки, на которых есть и фиги, сосны с грецкими орехами, акации с миндалями, дубы с арбузами и дынями, оливковыя деревья с апельсинами, лимонныя с гранатами. Это все сады. Но есть рощи оливковых деревьев, накоторых не растут оливки, а прямо с веток течет готовое прованское масло. Есть, наконец, целые леса особых деревьев, самых простых. На них вместо листьев висят маленькие хлебцы, вместо фруктов на всяком дереве не более и не менее как по две дюжины окороков, колбас или паштетов. А шпанския вишни? Эти деревья самаго великолепнаго свойства. Кто хочет их есть, ляг на землю, разинь рот, — и начнут, откуда не возьмись, валиться в рот десятки, сотни, тысячи вишен. Да еще без косточек. Косточки валятся по бокам, а в рот попадает мясо одно.
Чего бы ни захотел в Хаухе, все тебе дается, да не после дождика в четверг.
Время проходит незаметно, погода всегда великолепная, небо вечно ясно и царит вечная безсменная весна. Никогда не холодно и не жарко, а только тепловато прохладно.
Жатвы не бывает, так как всегда и всюду есть фрукты и хлебики с ветчиной на деревьях.
Не только бурь, но и простых ветров в Хаухе не бывает. Если подует сильный ветер, то выходить так, как если б толпа молодцов играла на десятках гитар. Подует легкий ветерок, подумаешь, что какой-нибудь молодец поет серенаду под балконом своей невесты. Пойдеть ли дождик, — польется чистейшая сахарная вода. Выпадет ли град малый, — то это вкуснейший горох, а большой — то яйца, да готовыя, свареныя.
А самый город! Такого дива нет нигде!
Дома там все из пастилы, террасы и балконы из белейшаго французскаго хлеба. Лестницы из различных сушеных фруктов и конфект. Решетки окон из великолепнейших жирнейших колбас. Спальни даже в домах особыя. Потолок, стены, вещи — все из шеколада и из пастилы, а кровати из такого вещества, которое водится только в Хаухе, и названье его по-испански не существует. Когда кто в Хауху попадет, то, начав с решеток из колбас, ест все… и углы домов, и мебель, и в особенности кровати.
Спишь, проснешься, отломишь кусочек шеколада от столика или стула и ешь себе. Или, просто, разинешь рот, не трогаясь с постели и, не выходя из дому, скажешь: «вишней!» — и повалятся вишни. Не только люди все сыты, но даже и собаки. Собак привязывают на цепях, сделанных из тонких, но вкуснейших сосисек; оне до того сыты, что и не глядят на эту цепь — поэтому это самая верная привязь.
