Семья Бадвагура жила прямо за этой статуей, а ещё чуть дальше находилось Святое место. Кетха вздохнула, признавая своё поражение, и подняла голову: ей нет необходимости прятаться.
— Да благословит Катхаган твой молот, Котр, сын Бадвагура, — сказала Кетха. Проклятая необходимость произносить это имя; хорошо, что сейчас не видно, как она покраснела. Бадвагура назвали в честь деда — распространённый обычай в Гха'а.
Голос в темноте звучал тоненько и как-то беззащитно. Оторвавшись от наковальни, старый Котр посмотрел на неё. Точнее, сначала куда-то вдаль — в сторону видневшихся отсюда чёрных точек пещер. В клане Кетхи их величали Приютом Нетопырей, а в клане Бадвагура — Ноздрями Скал (вариант родного клана, как часто бывало, нравился Кетхе больше).
Старый Котр, наконец нащупав её полуслепыми глазами, отёр пот со лба. Его пряди — курчавые, как у сына — насквозь промокли от долгой работы. Они были белыми, эти пряди, будто жирное козье молоко, которое мать Кетхи ставит на стол к ужину.
Кетха не видела старика очень давно — безумно, непозволительно давно, если учесть, что провела в доме Котра почти всё детство. Это произошло не по её вине, но сейчас ей стало стыдно… И ещё она поняла, что скучала не только по единственному обитателю вот этого дома, который одной из стен привалился к кузнице.
— И тебе добра в каждом деле, Кетха, дочь Кольдара, — тускло откликнулся Котр. Кетхе показалось, что он не сразу вспомнил её имя. Ничего удивительного: в последние луны старик был так медлителен и погружён в себя… Большая, тёмная тягота томила его изнутри — в чём-то та же, что саму Кетху.
— Отчего ты так поздно работаешь? — нерешительно спросила Кетха. Старик выглядел одиноким и потерянным, ей хотелось обнять его. А ещё, конечно же, щипало женское любопытство: Котр успел встать так, чтобы закрыть от неё наковальню и то, что лежало на ней, почти готовое.
— Отчего ты так рано не в родительском доме? — в тон ей прогудел Котр. В лукавом прищуре его глаз — карих и тёплых, как у Бадвагура — Кетха узнала родное, одному резчику свойственное выражение. — Девушкам не полагается бродить по городу в темноте.
— А кузнецам — будить соседей шумом.
Котр не ответил. Словно позабыв о присутствии Кетхи, он повернулся к наковальне и вытянул с неё что-то длинное — необычайно длинное и громоздкое, учитывая его рост, невеликий даже по меркам агхов. По-молодецки крякнув, замахнулся (Кетха отшатнулась) и погрузил выкованное, всё ещё обжигающее оружие в бадейку с водой, поджидавшую тут же. Раздалось сытое шипение, и над водой поплыли клубы пара. Кетха робко подступила поближе.
