— Отшельник, который стремится к недопустимому, — грустно напомнил Нитлот. — Который поднимает мёртвых с сельского кладбища.
Альен вздрогнул.
— Даже если и так, я не вижу связи.
— Зато другие видят, Альен, — Нитлот навис над ним желтоватой тенью, испытывающе заглядывая в глаза. — В Мироздании вообще всё взаимосвязано — он разве не учил тебя?… Твоя магия расчищает дорогу Хаосу. Все нити ведут к тебе, и это не пустые слова. То, что я перечислил, — лишь самые явные и самые отдалённые последствия. Главные лежат в более тонких сферах. Если ты не остановишься, многое усугубится.
— А если мне всё равно? — с вызовом спросил Альен, глядя на оттопыренные уши Нитлота. Сейчас они его почему-то особенно раздражали; он задался вопросом, сколько драгоценного времени уже на него потратил…
И тут же понял: а ведь так оно и есть, пожалуй. Ему давно всё равно. Изнутри дохнуло холодом, точно из склепа; Нитлот отпрянул, увидев что-то особенное в глубине его зрачков.
— Его не вернуть, — прошептал он так тихо, что даже прекрасная слышимость в Домике едва поддержала его. — Фиенни не вернуть, Альен. Я знаю, как он был тебе дорог — наставник, друг… Он был лучшим из нас. Ниамор видела, чем он был для тебя, видела каждую минуту, и это усиливало её боль… Но его не вернуть. Мёртвые не возвращаются.
Этого Альен уже не мог выдержать: Нитлот хватал своими грязными пальцами самое чистое, что у него осталось, ногтями ковырял кровоточащую рану. Он отклонился и сел, избегая взгляда Отражения; стул привычно заскрипел под ним.
— Не возвращаются, — спокойно подтвердил он. — Только я всё равно верну его.
Альсунг. Ледяной Чертог
Король Хордаго пировал, празднуя победу, и пир складывался очень недурно, даже на придирчивый взгляд его сына Конгвара. Он видел, наверное, даже не десятки, а сотни пиров за свою жизнь, так что удивить его было трудно. Так уж положено — победа альсунгских мечей должна быть отмечена, особенно если это победа личной королевской дружины, лучших бойцов страны. И, хотя последний набег на северные островки Минши — негостеприимные куски скал в открытом море — нельзя было назвать главным достижением короля Хордаго, а казна не ломилась от золота, пир всё-таки устроили. И Конгвар знал причину: раны от унизительного поражения в последней войне с Ти'аргом до сих пор не затянулись. Пир был прекрасным средством показать простому люду и его хозяевам, что король крепко сидит на своём древнем троне, покрытом медвежьей шкурой. Иначе говоря — что всё идёт своим чередом.
