Только когда все они прошествовали мимо моего стола, я понял, как много прислуги было у Вестал. Тридцать, включая китайцев-садовников. Я нашел книгу расчетов в Евином столе и выплатил всем, что полагалось. Неловкая маленькая церемония. Они забирали деньги и уходили. Никто не смотрел мне в глаза, никто ничего не говорил.
Харджис шел последним. Забирая деньги, которые я придвинул ему через стол, он тихо произнес:
– Я надеюсь и верю, что вам воздастся за то, что вы сотворили с мисс Вестал. Я совершенно уверен, что не повстречай она вас, то и сегодня была бы жива.
Я смотрел на него. Именно его свидетельские показания спасут меня от электрического стула. Ситуация вдруг представилась мне комичной.
– Убирайтесь, старый дуралей, пока я вас не вышвырнул!
Харджис вышел из кабинета с достоинством архиепископа. Даже дверь за собой прикрыл тихонько.
Я взглянул на часы. Без двадцати пять. В половине шестого прислуга покинула дом. У пятерых были машины. Как-то в них ухитрились втиснуться все, и в половине шестого я остался один.
Огромный многокомнатный дом вдруг точно вымер. Единственный звук – деловитое тиканье напольных часов и ровный стук моего сердца. Я сидел неподвижно за шторой окна и смотрел на длинную подъездную дорогу в ожидании Евы.
Когда Евин автомобильчик въехал на подъездную дорогу, уже смеркалось. Дожидаясь ее, я просидел у окна три часа, и с каждой уплывавшей минутой возрастала моя злость. Теперь я понял, что именно Ева заронила мне в душу семя убийства. Я вспомнил, как сказал ей в ту нашу первую ночь в доме, что мы можем состариться и нам уже будут ни к чему деньги Вестал, и ее ответ: «Бывают роковые случайности». – «Ты имеешь в виду болезнь, аварию или смерть?» – «Всякое случается», – ответила Ева.
Это Ева первая упомянула смерть. У нее давно был замысел моими руками убить Вестал. Может, еще с той минуты, как она узнала, что я женюсь.
Я отодвинулся от окна, следя, как она вышла из гаража, резво поднялась по лестнице и прошла террасой к дверям.
Я потихоньку выскользнул из кабинета в зал и притаился за диваном. Я слышал, как она открывает парадную дверь, идет по холлу. Вот она вошла в зал, постояла, озираясь, и, снова выйдя в холл, стала подниматься по лестнице.
Подождав, пока она не свернула за поворот лестницы, я тихонько прокрался в холл, запер входную дверь и сунул ключ в карман.
Я постоял, прислушиваясь. Она уже поднялась и идет по коридору к себе в комнату. Прошло минуты две, потом из недр помещений для прислуги донесся слабый звонок. Я стал неслышно подниматься по лестнице, толстый ковер глушил шаги. Когда я дошел до верха, снова задребезжал колокольчик. Теперь она – хозяйка дома, ей положено проявлять нетерпение. Вестал прислуга не заставляла ждать. Ева тоже не станет дожидаться. Я нырнул в одну из свободных комнат, оставив дверь приоткрытой. Опять звонок, долгий, настойчивый. Открылась дверь, и Ева вышла. Я смотрел, как она идет по коридору, наклоняется над перилами. На лице у нее написано недоуменное раздражение. Очки она держала в руках. В некрасивом черном глухом платье, которое бледнило ее.
