Добежал до гаража, открыв дверцу машины, поставил магнитофон на переднее сиденье. Мотор заводить я не рискнул – шум могут услышать в доме. Дорога шла под уклон. Сев за руль, я снял ручник. Машина поехала по склону к воротам. Уверившись, что ее больше никто не видит, я включил зажигание, надавил на педаль газа и помчался по подъездной дорожке.
На дороге я стал осторожнее. Мне еще не хотелось кувырнуться в пропасть. Еще нужно кое-что доделать.
К пляжной кабинке я подъехал за несколько минут до половины второго. Припарковался в кустарнике позади кабины, потом дернул дверь кабинки, но она оказалась запертой. Я вернулся в кустарник, устроился в тени и принялся ждать. Я знал, что пробежал свою дорожку до конца. От полиции не улизнешь, нечего и надеяться. Будь у меня времени побольше, шанс был бы, но теперь, когда аэропорт и вокзалы перекрыты, – все кончено. Я больше не боялся. Боялся я, когда мне казалось, что у меня есть шанс, есть что терять. Теперь же, когда все ускользнуло между пальцев, мне стало безразлично.
Оставались лишь две заботы: Ева и я сам. Сейчас главное – посчитаться с Евой. Еще ни она женщина не предавала меня, и я чувствовал некоторое удовлетворение, зная, что эта будет и последней. После нее женщин уже не будет. Если уж на то пошло – не будет и меня.
В тридцать одну минуту второго я увидел серый автомобильчик на пляжной дороге. Ехала Ева быстро. Ей явно не хотелось заставлять любовника ждать. Она сбросила скорость у кабинки, отогнала машину, чтобы ее не было видно с дороги, и, достав из багажника чемодан, быстро подошла, отперла дверь и вошла в кабину.
Я встал, потихоньку подкрался к кабине и распахнул дверь.
И вот тут, мистер окружной прокурор, на сцене, так сказать, появляетесь вы. Говорил я почти два часа и, думаю, нарисовал довольно полную картину событий. Размышляя обо всем сейчас, я уверен, что я не стал бы убивать Вестал, если бы не влюбился в Еву. Может, вам кажется, я ищу себе оправданий? Нет. Я действительно, если бы не Ева, не диктовал бы сейчас признания в убийстве. С меня хватило бы денег, которые я делал на Вестал, и я смирился бы с неудобствами женитьбы на ней. Но вот когда возникла нужда изыскать способ встречаться с Евой, я заметался в поисках решения. Но даже тогда мне и в голову бы не пришло убивать Вестал, если бы не Ева, хитро подводившая меня к убийству. Если кого и надо винить, так только Еву.
Я мог бы сказать теперь честно и просто, что убил Еву, но это не так. Не убей я, убила бы она. В убийстве Вестал я признаюсь, но убийство Евы – самозащита. Все время она на шаг опережала меня. И когда я вошел в кабинку, она опять меня обскакала. Может, услышала меня. Может, в боковое окошко углядела – не знаю. Но она уже ждала меня, прижавшись к дальней стенке с пистолетом в руках.
