Гиршфельд посмотрел на часы. Было четверть второго. Экипаж подкатил к крыльцу, на которое выскочил лакей и помог приезжему выйти из коляски.
— Пожалуйте в приготовленные для вас комнаты! — почтительно заявил он. Николай Леопольдович последовал за ним.
Лакей по входе в парадное крыльцо, повернул направо и спустившись на несколько ступеней вниз, ввел его в светлый коридор с окнами с правой стороны, кончавшийся вдали стеклянной дверью, ведущей в сад; с левой стороны было двое дверей, первые они прошли.
— Апартаменты молодого князя, — зачем-то счел нужным доложить лакей, указывая на них.
Перед Николаем Леопольдовичем он распахнул вторые двери. Приготовленное для него помещение состояло из двух комнат, с маленькою передней, весьма обширных, прекрасна отделанных и меблированных. Первая видимо предназначалась для кабинета и классной, так как в одном углу стоял школьный пюпитр и шкаф с книгами, по стенам была развешены географические карты и учебные картины, а вторая — для спальни. Там стояли: прекрасная, пышная кровать, мраморный умывальник, туалетный столик с зеркалом и всеми туалетными принадлежностями. Окна обеих комнат выходили в сад. Такая роскошная обстановка его будущего жилища была для Николая Леопольдовича приятною неожиданностью.
Следом за вошедшими, другой человек внес чемодан приезжего.
— Ты, Петр, будешь служить барину, — обратился к вошедшему первый лакей, и направился к двери.
— Слушаю-с! — осклабившись отвечал Петр и бросился помогать раздеваться Николаю Леопольдовичу.
Петр был расторопный, молодой парень, с добродушным лицом, но хитрым выражением бегающих глаз.
Быстро распаковал он, по приказанию Гиршфельда, чемодан, уложил белье и платье по местам, и все было уже прибрано, а самый чемодан вдвинут под кровать, когда Николай Леопольдович окончил умываться.
Едва он успел с помощью Петра одеться, как вошел первый лакей.
— Его сиятельство, князь Александр Павлович просит вас на террасу.
— Сейчас! — ответил он, осматривая последний раз себя в зеркало.
«Пронеси, Господи!» — подумал он про себя и последовал за лакеем.
Тот распахнул ему дверь, ведущую в сад, и указал рукой налево:
— Пожалуйте!
Гиршфельд очутился перед лестницей, ведущей на верхнюю террасу… Твердою поступью стал он подниматься по ней… Сердце его, впрочем, сильно билось.
— Добро пожаловать! — раздался старческий голос князя, вставшего со стула, на котором он сидел у ломберного стола, следя за игрой четырех посторонних лиц, поднявших при словах князя от карт свои головы, мельком взглянувших на вошедшего и снова углубившихся в игру.
