Григорий Лукьянович, не проронивший ни одного слова из рассказа Яковлева, пришел в положительный экстаз.
Он схватил руку хозяина и сжал ее так, что нежный Яковлев чуть не вскрикнул от боли.
— Друг, благодетель, покажи ты мне его… Ведь это для меня не человек, а золото! Век твоей услуги не забуду, головой заплачу за дружбу твою!
В голосе Малюты слышалась непритворная искренность.
— Что мне тебе его показывать, лучше я переведу его к тебе в десяток, а ты взамен его мне одного из своих молодцев уступишь, так будет ладнее; всегда он у тебя под руками будет.
— Это уж на что ладнее! — вскрикнул обрадованный Малюта. — Когда же ты мне пришлешь его?
— Да хоть завтра…
В это время слуги разносили кубки с искрометным вином из вновь початой тороватым хозяином бочки.
Григорий Лукьянович взял кубок и мигом опорожнил его со словами:
— За друга и благодетеля!
Яковлев выпил в свою очередь.
Друзья обнялись и поцеловались.
Пиршество затянулось до глубокой ночи.
На другой день, утром, Яковлев, верный своему слову, прислал Григория Семеновича к Малюте.
Кудряш с радостью принял известие о своем переводе. Он давно добивался его, зная через Татьяну о том, что грозный опричник зачастил в дом князя Василия далеко не из любви и уважения к старому князю. Танюша намекнула ему, что не худо было ему предложить свои и ее услуги Григорию Лукьяновичу, но как бы это сделать, служа в десятке другого? Яковлев мог разгневаться, а суд над провинившимся опричником-ратником был и жесток, и короток.
— Боярин-то мой дружит с Малютою, может, тот что ему и высказал, так не закинуть ли мне своему-то словечко о том, что с руки мне всякое дело в доме вашего старого пса, тогда сам, может, отдаст меня для услуг Григорию Лукьяновичу? — высказал он свои соображения Татьяне.
Последняя одобрила этот план.
Григорий явился к Яковлеву, и между ними произошел разговор, переданный дословно последним Малюте.
Расчет Кудряша оказался верен: он был, как мы знаем, переведен в десяток Малюты.
Григорий Лукьянович принял его у себя в опочивальне и ласково беседовал с ним около часу.
О чем говорили они, какие построили планы для приведения в исполнение заветной мечты Малюты Скуратова, мечты скорейшего обладания красавицей-княжной Прозоровской — это слышали только богато убранные редким и дорогим оружием стены опочивальни «царского любимца».
Веселый и довольный вышел Григорий Семенович от своего знаменитого тезки. За пазухой его звенел полный золотом кошелек — задаток за принятое им на себя гнусное дело исполнения грубого каприза изверга.
