Недавно Хелен настояла на том, чтобы Гарретт начала посещать ужины по сбору средств и частные концерты, которые они устраивали вместе с Уинтерборном.
– Ты не можешь всё время работать, – мягко, но решительно заявила ей Хелен. – Время от времени ты должна проводить вечера в обществе других людей.
– Я каждый день нахожусь в компании людей, – возразила Гарретт.
– В клинике. Но я имею в виду светские вечера, когда ты надеваешь красивое платье, обмениваешься любезностями, и, возможно, даже танцуешь.
– Ты же не собираешься заняться сватовством? – подозрительно спросила Гарретт.
Хелен с упрёком улыбнулась.
– Нет ничего плохого в знакомстве с несколькими неженатыми джентльменами. Ты ведь не против идеи брака?
– Не совсем. Но я никогда не могла понять, как вместить в мою жизнь мужа. Мне бы не подошёл мужчина, который бы настаивал на домашней жизни вращающейся вокруг его потребностей, а он не мог бы ожидать, что я окажусь традиционной женой. Он должен быть таким же нестандартным, как и я. Не уверена, что такой человек существует. – Гарретт пожала плечами и криво улыбнулась. – Я не против, как говорится, остаться в девках. Так уж вышло, что моё девичество достаточно занятно.
– Вдруг он где-то там, – предположила Хелен, – сидя дома, его точно не встретить. Ты собираешься к нам на ужин, а это значит, что мы должны позаботиться о новом вечернем наряде для тебя.
– У меня есть вечерний наряд, – сказала Гарретт, вспоминая о парчовом платье, сапфирового цвета, которому было несколько лет, но оно оставалось в прекрасном состоянии.
– Я его видела и оно очень... милое, – сказала Хелен, поставив на платье крест этой слабой похвалой. – Однако, нужно что-то более праздничное. С декольте. Ни одна женщина в нашем возрасте не носит вечерние платья с высокими воротничками, они только для молодых девушек или вдов.
Признав, что мода не являлась её сильной стороной, Гарретт согласилась посетить сегодня штатную портниху универмага, миссис Алленби, после того, как они с Хелен выпьют чай.
Её мысли вернулись в настоящее, когда Хелен взяла себя в руки и пробормотала:
– Бедный мистер Рэнсом. Мужчине, должно быть, ужасно неловко, когда его застают в таком состоянии.
– Без сомнения, так и было, – сказала Гарретт, откусив миниатюрный сэндвич из листа настурции и сливочного сыра, зажатых между двумя тонкими ломтиками французской булочки. Но Рэнсом не казался смущённым. Вспоминая, как он на неё посмотрел, Гарретт охватило щекочущее чувство. Это был взгляд голодающего тигра, в нём читались только желание и инстинкт. Будто ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не наброситься на неё.
