Она смотрела на меня, и что-то странное было в ее взгляде. Потом, подобрав почти невесомое платье у узких бедер, она присела на резное кресло, стиснув пальцы белых рук на подлокотниках.
- Сядь рядом, - сказала она. - Моргольт из Ольстера.
Я сел.
О моем поединке с Тристаном из Лионессе кружит множество невероятных, от начала до конца вымышленных историй. В одной меня даже превратили в дракона, которого Тристан победил, формально завоевав тем самым право на Изольду Златокудрую. Хорошо придумано, да? И романтично, и его оправдывает. Действительно, на моем щите был намалеван черный дракон. Наверно, отсюда и пошла выдумка? Потому что ведь любой знает, в действительности драконов в Ирландии нет со времен Кухулина.
Другая байка утверждает, будто бой проходил в Корнуолле, еще до того как Тристан познал Изольду. Это неправда. Выдумка менестрелей. Действительно, король Диармуйд посылал меня к Марку в Тинтагель. Я бывал там не раз и действительно крепко грызся за дань, положенную Диармуйду от корнуоллца хрен его знает по какому поводу. Я политикой не интересовался.
Но в то время ни разу не встречал Тристана.
Не встретил я его и когда он в первый раз побывал в Ирландии. Познакомился с ним лишь при его втором посещении, когда он заявился просить для Корнуолла руки Златокудрой. Марк, сын Мейхриона, кузен Великого Артура, пожелал сделать нашу Изольду владычицей Тинтагеля. Двор Диармуйда, как всегда в таких случаях, разделился на тех, кто поддержал такое породнение, и тех, кто был против. Среди последних был и я. Честно говоря, я понятия не имел, в чем там было дело. Я уже говорил, что у меня не было склонностей ни к политике, ни к интригам. В принципе мне было без разницы, за кого выдадут Изольду. Но я любил и умел драться.
План, насколько я его понимал, был прост, его и интригой-то не назовешь. Требовалось сорвать Марку сватовство, не допустить до породнения с Тинтагелем. Чего проще: укокошить посла, и вся недолга. Я выбрал момент, зацепил и оскорбил Тристана, ну и он меня вызвал. Он меня, понимаете? Не наоборот.
Мы дрались в Дун-Лаогайре, на берегу Залива. Я думал, управлюсь с ним запросто. На первый взгляд я раза в два превышал его весом и по меньшей мере двукратно опытом. Во всяком случае, так мне казалось.
Свою ошибку я понял при первой же стычке, когда наши копья разлетелись в щепки. У меня чуть было крестец не переломился, с такой силой он пригвоздил меня к луке седла, еще малость - и повалил бы вместе с конем. Когда он развернулся и, отказавшись от другого копья, выхватил меч, я обрадовался: копья - такое оружие, что при капельке счастья и хорошем верховом коне ловкий мальчишка может разделать даже умелого рыцаря. Меч другое дело, меч - оружие справедливое. Во всяком случае, так мне кажется.
