Инстинктивно я взглянул на часы. Было семь минут один надцатого. Я взял ее руку и попытался согнуть в суставе, мне это легко удалось. Тогда я пощупал мышцы предплечья. Они только начали твердеть, хотя тело уже было совершенно холод ным. При такой жаре тело могло остыть часа за три, а отвер дение мышц, так называемое rigor mortis, могло начаться через час или даже два после этого. Переводя эти профессиональные соображения на простой человеческий язык, следовало предпо-дожить, что преступление было совершено не раньше пяти и не позже семи часов вечера.
Своими предположениями я поделился с госпожой Бранде и господином Хардингом, которые стояли рядом, Нору отвел в ее комнату Густав Далин. Хозяйка вела себя мужественно. Она, пожалуй, была даже более спокойна, чем я. А ведь для судеб-ного врача разглядывание трупов — хлеб насущный.
— Надо сообщить полиции, — сказал я. — В Ломме есть полицейский участок?
— Есть, но в дальнем от нас конце. Километра три, если не больше, — ответила госпожа Бранде.
— Но ведь гам должен быть телефон.
— Телефон не работает. Господин Тувессон уже проверял. После грозы обычно несколько часов нельзя ни с кем свя заться.
— Тогда я пойду пешком.
— Я пойду с вами, — предложил господин Хардинг. — Дойдем до автобусной станции в Бьярред, это километра два. ’ Там возьмем мою машину и поедем в полицию.
— Лучше сразу идти в Ломму, — возразил я. — А то вдруг не удастся завести машину после такой бури?
— Ну, знаете! — возмутился Ингвар. — Это же новенькая машина, еще не обтерлась.
— Тем более. С новыми машинами всегда так: не знаешь, что они выкинут.
— Пойдемте отсюда, — сказала госпожа Бранде. — Этой несчастной мы уже ничем не поможем. Не могу больше на нее смотреть.
Мы вышли из комнаты. Перед этим я заметил, что балкон ная дверь открыта, и выгянул на террасу. Конечно, ничего примечательного я не обнаружил. Даже если и были какие-то следы, дождь все смыл. Я старательно закрыл дверь, погасил свет, мертвой он ни к чему, запер дверь в комнату на ключ и отдал его хозяйке.
— До прихода полиции, — объяснил, — никто не должен входить сюда. Это очень важно. Мы ничего там не трогали, я только проверил, не жива ли еще Мария Янссон и когда при мерно наступила смерть. Остальное — дело полиции. Может, им удастся найти какие-то следы убийцы.
— Я думаю, будет хорошо, — предложила госпожа Бранде,— если мы заклеим дверь полоской бумаги и поставим на ней свои подписи, тогда никто не решится войти в комнату, даже имея ключ.
