В вечерних сумерках мимо нас чуть ли не галопом пронеслось стадо мелких буренок, подгоняемое двумя пацанами лет двенадцати, восседавшими на лошадях. Они стремились как можно скорее оказаться за родными стенами, подальше от нас, расположившихся чуть ли не рядом с дорогой. Кстати, гуси и утки практически полным составом сами ушли в деревню, как только солнце коснулось горизонта.
– Ну, тут и животные, – покачал головой Сашка. – Мутанты и твари каждая здоровее предыдущей, а домашний скот дохлый. В Индии и то коровы встречаются крупнее.
– Может, это и не коровы, просто похожи. Козы там или вообще новый вид, – предположил я.
– Да фиг их знает, – пожал собеседник плечами, – может, и так.
Ночь прошла спокойно. Не сказать, что тихо, так как со стороны близкой деревни постоянно доносился громкий собачий брех, непонятный грохот и стук, тянуло дымом от костров, который полз почему-то к пруду.
– Спорим, что там сегодня ночью никто не сомкнул глаз? – зевая, сказал пироман и кивнул в сторону частокола, над которым торчали три бородатые рожи в шапках или шлемах (точнее рассмотреть из-за расстояния не удавалось).
– Было бы о чем спорить, – ответил я. – Тут и дураку будет понятно.
Стадо на этот раз выпустили только после полудня. Видимо, пока сами жители не одурели от нескончаемого мычания. К слову, мелкие рогатые создания, похожие на коров с очень маленьким выменем и густой шерстью, мычали точь-в-точь как земные буренки. Значит, коровы и есть.
– Животные-то поумнее своих хозяев, – заметил я, когда мимо нас пронеслось стадо, направляемое уже аж семью всадниками, и все оказались взрослыми мужиками. – Даже глазом на нас не повели. А пастухи чуть из седел не выпадали.
– Так животные же, – ответил Сашка. – Пойду-ка я вздремну, а то от собачьего лая не спал полночи, а потом в карауле стоял. Отвык от городского, так сказать, шума.
Четыре дня мы проторчали под деревенским частоколом, изнывая от скуки. Половина парней вооружились удочками и оккупировали берега пруда, иногда воюя с домашней птицей за удобное место. Лески было мало, так что каждому досталось по куску в шесть-семь метров. Вместо удилища – срезанный хлыст в кустарнике. Хорошо, что крючков имелось вдоволь. Остальные несли караул и отсыпались.
На пятый день вдалеке появился конный отряд и несколько повозок.
– По-олундра!!! – заорал Сашка, который в этот момент стоял на часах в люке камазовского кунга с биноклем.
Деревенские, которые более-менее привыкли к нам и больше не запирались за стенами, порскнули с полей обратно за частокол. К слову, работали там мужики со стариками и бабками. Если молодые девки и были, то их прятали в подвалах. Почему не видно юношей – загадка, в основном нам на глаза попадались подростки и совсем уже откровенные дети лет шести-семи.
