Пока поедал тушенку, я улыбался — меня целый год на корабле Фулта хуже кормили, чем здесь.
Вилки и ложки не было, поэтому ел руками.
После недолгой трапезы я стал размышлять, что со мной сделают. Наверное, будет суд, иначе зачем меня кормить, а не убить сразу?
Тушенка встала комом, когда я вспомнил, что Сэм наверняка тоже в отдельной камере. Я волновался, сможет ли он совладать с собой.
И так тянулись дни. Два дня или 48 часов или две тысячи восемьсот восемьдесят минут (хотя я перевел и до секунд). Как я понял, что прошло два дня, а не один или больше? Все очень просто: на одной из стен после первого дня появилось табло, на котором красовалась цифра один. На второй день цифра 2. Все, что я смог еще узнать в этой комнате, это примерно высчитать, через сколько часов после первой банки падает вторая. Около пяти часов плюс-минус двадцать минут.
Опустошив банку, я ее мыл, а потом бросал об стену, слушая бренчание, которое может издавать только жестяная банка. А потом наблюдал, куда она покатится. Вот и все мои развлечения. Хотя благодаря этому идиотизму я смог понять, что пол в комнате находится под углом в один-два градуса. Организм этого не почувствует, но банка цилиндрической формы сможет!
Мой распорядок был таков: долго умываться, долго принимать пищу, сходить с ума. Все!
Так и прошли два дня. Толстей и жди — как бы это не звучало смешно.
Банки никто не выбрасывал. Урны не было, а горничные здесь не появляются (восхищаюсь своим остроумием)!
Я расставил тару в ряд возле стенки, где оставил уже высохший отпечаток крови.
Не будь стены зеркальными, я такого бы не сделал, но когда на тебя смотрит толпа тебя же — становится не по себе. Такое ощущение, что попал в Зазеркалье.
На третий день я стал понимать, что торчать мне еще долго и нужно себя привести в порядок. Кроме отжиманий от пола в голову ничего не приходило. Знаете! Наверное, сидящий в такой комнате станет мускулистым гигантом, потому что именно спорт будет и развлечением, и занятием на весь день. Да что день! На все время нахождения в комнате.
Единственное, что заставляло меня нервничать — это мысль о Сэме. Как он там?
Он вообще может быть по соседству со мной, но толстая стена не позволяет нам перекинуться словами. Я пытался использовать азбуку Морзе, но ответа не получал. Может, Сэм меня и слышит, просто не знает азбуки Морзе. Меня же этому умению в армии обучали. Наверное, читатель удивится, как много я узнал в армии: на истребителях летать умею, азбуку Морзе знаю. Меня на крейсере обучили всему, что только надо уметь, чтобы выжить.
