— Но как появилась я?
— А тебя мы нашли в капусте, — пояснила мать.
— Я что, была пьяная и там заснула?
— Нет, ты там завелась, как червячок.
Значит, все-таки не человек, поняла я. Мать рассмеялась — и это меня успокоило: она смеется, следовательно ей не кажется ужасным тот факт, что я не отношусь к роду людей.
У матери на щеке была родинка. Я положила палец на эту родинку — так мне легче было заснуть. Мать терпела, а потом все-таки убрала мой палец, перевернулась на другой бок — спиной ко мне — и заснула.
Утром она подозвала меня, расстегнула свой халат и спросила:
— Вырос у меня живот?
Я посмотрела на ее пупок — он выпирал, как помпон на вязаной шапке. И ответила:
— У тебя вырос пупок.
— Скоро у тебя появится брат или сестра, — сказала мать.
Потом она заварила ячменный кофе и села на кухне у окна — смотреть на пустырь. Мне казалась, она заставляла себя улыбаться всем нам, притворялась приветливой. А настоящей была в те минуты, когда упорно смотрела в окно на кухне. Куда она смотрела? Что видела? Я так хотела знать.
Непонятные поступки людей
Я выросла в капусте, а новый ребенок, который должен был появиться, рос в животе матери. Этот факт уверил меня, что я не могу считаться человеком. Значит, беспокоиться о том, что думают и делают люди, мне не стоило. Не стоило интересоваться, почему воспитательница бьет нас по рукам линейкой, а Мишка Кульпин гоняется за кошками с палкой, почему Роза носит в кармане черной кофты маленькие хлебцы с крестиком на корочке, а отец ходит в притон есть пирожки. Пожалуй, только интерес к тому, о чем сумасшедшая Шура разговаривает с голубями, был оправдан. Ведь голуби — не люди. Как и я. Теперь можно было без сострадания к оставшимся на земле существам другой породы уходить в свое измерение — измерение нелюдей. И трогать там прохладные камни целую вечность.
Я сидела на скамейке у подъезда и ждала, когда мать вернется из булочной. Как только она принесет хлеб, мы поедем на дачу. Бабуля Мартуля уже приготовила термос в дорогу и вот-вот должна быть выйти из подъезда, чтобы сидеть со мной на скамейке и ждать мать. Но ни мать, ни бабуля Мартуля не появлялись. Просто сидеть и смотреть, как купаются воробьи в луже, а люди несут ведра к мусорным бакам, стало скучно. И я пошла в булочную сама, полагая, что обязательно встречу мать по пути.
Тропинка через двор вывела меня к улице Строителей, и я пошла по этой улице, размышляя о том, что впервые иду по городу одна, абсолютно самостоятельная и, само собой, умная. Ведь только умные знают, как правильно пройти из дома в булочную и остаться в живых при этом.
