— Слушаю, диспетчер.
— В четырнадцать двадцать одну совершил экстренное торможение на сто тридцатом километре.
— Причина?
Камкин помедлил.
— Корова на путях.
— Сбил?
— Нет. Метров двадцать не доехали. Ушла.
— Ясно, понятно. Проверяйте подвижной состав и трогайтесь. График мне не сорвите.
— Понял. Уже проверяем.
— Ну, и что мне с тобой делать, Камкин? — глядел поверх очков Грядин.
— А что, в первый раз экстренное, что ли? — Камкин стоял перед столом начальника и никак не мог побороть в себе робость. Вроде не так давно студентами вместе водку пили, а теперь он вон какой солидный.
— Да ты все колодки на поезде пожёг, тридцать две колёсные пары с ползунами! Перетачивать за чей счёт будем?
— А что я мог сделать? Согласно инструкции…
— Кто там тебе путь перешёл?
— Корова… — глядя в окно, сказал Камкин.
— Врать ты, Камкин, никогда не умел. Откуда там корова, в десяти километрах от деревни? Темнишь ты что-то. Помощником у тебя кто?
— Санька Гусев.
— Оба объяснительные пишите.
— Уже написали.
— Ладно, чёрт с ней, пусть будет корова. Ты мне скажи, что с твоей потерпевшей делать?
— С какой потерпевшей?
— С пассажиркой. Руку сломала, в суд грозится подать.
— На меня?
— Нет, на железную дорогу.
— Она что, дура?
— Она не дура, она деньги отсудить хочет. И отсудит, если до суда дойдёт. А нас с тобой уволят. Понял? Короче, вот тебе её адрес, иди, договаривайся. Тут я тебе даже по дружбе ничем помочь не могу. Улаживай, как хочешь, плати там или ещё как, только чтобы суда не было. Ну, что ты смотришь? Иди, иди, Камкин, дел у меня без тебя хватает.
Камкин шёл к потерпевшей, прячась от ещё жаркого вечернего солнца в тени домов и старых тополей, и готовил примирительную речь. Он успел придумать несколько вариантов предстоящего разговора и был почти уверен в успехе, когда отыскал старый двухэтажный дом с нужным номером. Он присел на лавочку, вытащил сигарету. Камкин почти не курил, вернее, находился в вечной стадии бросания. Наверно это происходило потому, что сам Камкин не был уверен в том, что хочет бросить, но супруга настаивала и с помощью изуверских женских способов, можно сказать, принуждала. Сейчас он долго крутил в пальцах сигарету, потом, вспомнив слова супруги о том, что табачный дым угнетает мыслительные центры мозга, затолкал сигарету обратно в пачку.
Камкин трижды позвонил и уже собрался уходить, обрадовавшись объективной причине отмены неприятной встречи, как из-за двери послышался резкий женский голос.
