Коза с достоинством приняла угощение и стала жевать. Два козлёнка толкали её в вымя.
— Что поделаешь, Павел, взрослые дела-заботы — они такие. Мать слушать надо, она плохого не сделает. Хорошая коза. И козлята тоже. Пойдем уже, мне уходить пора.
Пашкина мать стояла на крыльце в лёгком платьице, просвечивающем на солнце, и Камкин поймал себя на том, что рассматривает её ладную фигуру. Он смутился.
— Спасибо, хозяйка, пойду я. За стоянку рыбой расплачусь. Говорят, здесь добрая рыбалка.
— Мужики, кто рыбачит, без улова не возвращаются.
— Дядь Витя нам вот такого харюза приносил! — доложил Пашка.
Хозяйка почему-то нахмурилась, потом улыбнулась Камкину.
— Да вы уже расплатились — ворота нам починили. Вас как зовут-то?
— Камкин.
— А меня Лена, — она вдруг как-то озорно рассмеялась. — Мне вас что, товарищем Камкиным называть?
— Супруга так зовёт, — смутился Камкин, — все так зовут. Я привык.
Лена поморщилась.
— Не понимаю, как можно любимого человека по фамилии называть. Ну, а имя у вас есть?
— Конечно. Валера. Валерий Никитич.
— Я так и думала, что у вас приятное имя, — улыбнулась Лена.
— Как это, приятное?
— А я, знаете, имена на вкус воспринимаю. Есть вкусные, Константин, например, — как изысканная конфета. Есть кислые, есть просто противные. Валера — приятное имя. Так что, товарищ Валера, может, чайку перед дорогой?
— Спасибо. Хочу успеть дотемна подальше уйти. Соскучился по тайге. Пойду я.
— Ну, счастливо!
Ушёл Камкин не очень далеко. Заметная поначалу тропка вскоре совсем исчезла. Берегом идти было плохо: то корчи, то густой ельник до самой воды. Болотные сапоги выручали. Но и в них не везде можно было пробраться. На перекатах, когда переходил реку, вода иной раз захлестывала за голенища.
Камкин радовался отсутствию тропы: чем меньше река доступна, тем больше в ней рыбы. Рыбачить можно было уже здесь. На перекатах рыба металась с перепугу, и видно было, что крупная. Но хотелось забраться подальше, в самую девственную глухомань. И не ради богатого улова. Камкин желал полного, гарантированного уединения, где он сможет чувствовать себя абсолютно самостоятельным.
В таких местах Камкин ощущал себя совершенно другим человеком. Он был способен выжить в любых условиях, преодолеть любую стихию, он бы и с медведем поборолся, если понадобится. Главное, чтобы никто не командовал.
Солнце спряталось за сопку, в лесу сразу стало сумрачно. Разом налетели комары. Пора было становиться на ночлег.
Как любил говаривать старый машинист Михайлыч, опыт не пропьёшь. Камкин удачно выбрал пятачок для лежанки и кострища. И через полчаса для ночёвки всё было готово, котелок висел над огнём, а сам Камкин стоял с удочкой на перекате.
