Трактат v 2.0 | страница 4



Другими словами, законы реального мира сильно отличаются от законов нашего мышления и построенных по их подобию законов цифрового мира. И в силу большего сродства последних, цифровой мир становится для нас все более и более удобным, притягательным. Реальный мир конечно более живой и главное достоверный, но менее удобен и, как видно уже из примера с картошкой, задает массу ограничений. А кому нужна сложная живость и достоверность, когда под рукой такая простая и приятная ложь?

Раньше галлюцинации были только в головах, — больной кивнул в сторону дверного проема, за которым уже начиналось упомянутое зомбихождение больных после утреннего приема лекарств, — а теперь еще и в дополненной реальности, — кивнул он также на санитара, своим смартфоном ловившего в коридоре покемонов или еще какую-то виртуальную живность.

Цифровой мир — это то самое сказочное зазеркалье: вроде все тоже самое, что и в реальном мире, и в мысленном, но… наизнанку что ли. Раньше потоки человеческой мысли и естественной природной информации сосуществовали в особых, ни на что не похожих отношениях, а теперь и реальному миру появилась альтернатива, и мир фантазий перестал быть единственным местом для ухода от реальности. Как-то постепенно, совсем незаметно, произошла замена истинной информационной среды на цифровую, а потоки человеческих мыслей сегодня теряются в потоках цифровых данных.

Конечно я далек от мысли будто бы интернет крадет души и прочей подобной ереси, но я ясно вижу, как мы сами постепенно изымаем наши души из этого мира и загружаем в цифровой. И старый мир все сокращается, а новый ширится. И мир наших мыслей все больше отворачивается от старшего бога и обращается к младшему, а когда тот повзрослеет… он изменит и нас, и саму реальность.

***

Когда больной закончил это говорить, очередь приема лекарств дошла и до него. На какое-то время он словно потух: сначала он так и остался стоять под высоким оконным проемом и глядеть в небо, но потом его рука, до сих пор отбивавшая ритм, безвольно опустилась, а следом за ней медленно осел на пол и сам больной. С помощью санитара я поднял и усадил его на кровать, а сам занял его место под оконным проемом и стал ждать, когда действие лекарств ослабнет. А когда, наконец, в глазах пациента снова блеснули искорки разума, у меня уже был готов следующий вопрос:

— Когда и при каких обстоятельствах вам впервые пришла в голову мысль о цифровом боге?

Больной снова вздрогнул, рассеяно посмотрел на меня, будто видел впервые, затем немного сморщился, силясь определить из реального ли воспоминания мой образ или из остатков лекарственного дурмана, и, видимо решив, что все-таки первое, ответил: