«Но ведь у всех есть какие-то предпочтения, типажи, критерии…”, — сказал я. — «Мы ведь не можем от них отказаться».
«Конечно нет, какие-то системные требования должны быть, просто иногда они ошибочно ставятся выше одного простого, универсального скрипта, способного проверить их на истинность и ложность: „не суди по первому впечатлению“ — может системные требования одной стороны не совсем точны, а может конфигурации второй не такие, какими кажутся. Вообще критерии нуждаются в постоянной корректировке, в связи с чем самым важным для любви критерием по сути является такой как открытость к отношениям, потому что без него все остальные не имеют значения, ведь только он способствует тесту совместимости, без которого невозможно убедиться в истинности остальных критериев. Вспомни: свобода воли и судьба чередуются, обратная связь и тест чередуются, и правка критериев, по которым мы находим кандидатов в любимые, тоже должна чередоваться с попытками отношений. Если убрать из алгоритма элемент реального мира — попытку, — то программа зациклится».
«И насколько я помню, сама природа позаботилась о том, чтобы подобного не произошло».
Андройд кивнул.
«Теперь понимаешь мой скепсис относительно решения твоего друга о том, что третьего раза не будет? — сказал он. — Еще как будет! Рано или поздно, соответствующее программное обеспечение потребует обновления и установит автоматическое соединение с реальным миром».
И он оказался прав. Немногим позже этого разговора с Андройдом, но спустя целых пять лет после второй влюбленности писателя, случилась и третья.
Пять лет, долгих пять лет его душа, по его же словам, была суха и черства, если не сказать мертва, пять лет, чтобы наконец воскреснуть от улыбки девушки, которой он и не думал искать, но которая нашлась. А реальный мир снова сходу послал его в мыслимые дали одним только фактом: ему было двадцать семь, а ей всего лишь двадцать. Казалось бы, ничего особенного, но скрипты в виде установок, стереотипов, общественного мнения, завернули его обратно в мир мысли, чтобы хорошенько в этом разобраться.
«Разница в возрасте сглаживается со временем», — убеждал он себя. — «Когда мне был всего год мама, например, была старше меня в тридцать раз, когда мне исполнилось пять — осталась разница всего в семь раз, мне стукнуло десять — уже в четыре раза, двадцать — в два с половиной…».
«Ага, подумаешь семь лет, ничего такого», — встрял Кощей. — «Вот если бы ты в свои двадцать подкатил к ней в ее тринадцать — вот это было бы аморально и даже незаконно, а сейчас только смущает. Согласись, даже звучит гораздо лучше. Риск неверности опять же ниже, ведь не позаришься на девушку моложе, когда своя с запасом».
